Нгуен Бонг - Избранное

Когда я узнала обо всем, на душе у меня стало легко и радостно. Нен сообщил мне также, что после встречи со мной в тюрьме Дык был освобожден. Он оставил институт, и мать переправила его в освобожденную зону — к Хоангу и Хонг Лан.

Теперь Нен стал главным связующим звеном, через него я получала вести от Хоанга и Хонг Лан.

Страшное известие — арестован Хоанг! Раньше у меня и в мыслях не было, что он может оказаться за решеткой.

Я узнала об этом в тюрьме Задинь, за два месяца до той знаменательной ночи, когда меня приняли в партию. Сообщила эту новость Тхюи, прибывшая к нам из главного полицейского управления. С этой девушкой меня познакомила Хоа. За обедом Тхюи тихо спросила меня:

— Вас зовут Фыонг?

Я утвердительно кивнула.

— Вы знаете Хоанга? Чан Хыу Хоанга. Он шлет вам привет.

Хоа уже успела предупредить меня, что Тхюи можно доверять, она наша. Отец Тхюи был врачом, ушел на войну и погиб в борьбе против французских колонизаторов. Мать, участница революционного движения, была арестована и умерла в тюрьме Фулой. На руках у Тхюи осталось двое младших братьев. Каким-то образом Тхюи купила два комплекта хирургических инструментов и намеревалась переправить их нашим, а пока спрятала у себя дома. Полиция арестовала ее младшего брата, когда тот разбрасывал листовки. В доме был обыск, полицейские нашли хирургические инструменты, и Тхюи попала в тюрьму.

В камере Тхюи обычно сидела молча, грустная и задумчивая. В полицейском участке на Нго Куен ее зверски пытали, потом завязали глаза, заткнули кляпом рот и изнасиловали. Говорили, что друг Тхюи находится в освобожденной зоне.

Теперь, когда мне стала известна история Тхюи, я старалась держаться к ней поближе, как-то успокоить ее. Когда она передала мне привет от Хоанга, я не могла прийти в себя, пораженная этой новостью.

— Где он? — спросила я.

— В главном полицейском управлении.

Я вздрогнула. Значит, Хоанг арестован! С трудом сдерживая слезы, я спросила, как это случилось.

— Его схватили, когда он был в толпе учащихся и преподавателей. Видимо, его считают замешанным в покушении на американского посла Найтинга.

Я уже слышала об этом покушении. Американский посол ехал по улице Конгли, когда в его машину бросили гранату, которая не взорвалась.

Я спросила Тхюи, как себя чувствует Хоанг, здоров ли он. Она ответила, что выглядит он неплохо, несмотря на то, что в полиции его уже не раз «обрабатывали». Он по-прежнему весел и не унывает, распевая песни.

Этот тихий разговор между мной и Тхюи показался всем необычным. Потом, когда мы расходились, Хоа подошла ко мне и тихо спросила:

— О чем вы так долго говорили?

Я хотела было ответить, но она, не слушая меня, продолжала:

— Надо быть более осторожной и сдержанной, Фыонг, смотри, у тебя глаза на мокром месте…

Мне захотелось уткнуться ей в грудь и разреветься, но я взяла себя в руки, сказала об аресте Хоанга. Она удивленно спросила:

— Ты знаешь Хоанга? Почему же ты ни разу не говорила мне об этом?

Действительно, я обо всем рассказывала Хоа, но ни разу не упомянула имени Хоанга. И это было не случайно — я боялась новых провалов в нашей организации, Я ни с кем не говорила о Хоанге еще и потому, что не хотела выдать своих чувств. И вот я узнаю, что Хоанг арестован!

Хоа, оказывается, очень хорошо знала его — она работала раньше среди преподавателей, а Хоанг вел работу среди студентов и учащейся молодежи. Я рассказала ей, где и как мы познакомились с Хоангом, как я полюбила его.

Через несколько дней Хоа дала мне лоскуты белой ткани, и я сделала из них носовые платки для Хоанга. У меня было еще два метра черного сатина, который женщины дали мне на брюки, и я решила сшить ему трусы. На всех вещах я вышила две маленькие буквы Ф. и Х. а потом попросила друзей передать подарок Хоангу. Прошло немало времени, но известий о нем не было…

Потом меня отправили в тюрьму Тхудык. Едва я прибыла на новое место, меня тут же бросили в карцер. Это был подвал рядом с кухней, и в него выходила дымовая труба. Здесь через пятнадцать минут человек становился похожим на домового. В этом карцере можно было задохнуться от жары и дыма.

Когда меня втолкнули в этот подвал, в первую минуту я ничего не могла разглядеть. Потом, понемногу свыкнувшись с полумраком, я увидела женщину с лицом до такой степени закопченным, что поблескивали только белки глаз да зубы. Она посмотрела на меня и вдруг вскрикнула:

— Фыонг! Ты ли это?