Юй Хуа - Месяц туманов

Когда после длительной командировки я вернулся к реке Цзышуй, пшеница уже начала колоситься.

Я спешил на родину в деревню с нетерпением, мечтая полюбоваться, как колосится и цветёт пшеница. Всю свою жизнь, за исключением последних семи-восьми лет, я проводил этот сезон у реки Цзышуй.

Солнце опустилось за плоскую вершину Сиюань. В реке около плотины купаются три подростка. Я вижу, что на том берегу на пляже косо торчит грохот. Рядом трудятся. Камни с шумом падают в грохот. Невесёлый монотонный звук.

А где мужчина?

Где тот мужчина, которому нравится смотреть на женщин и которого за это обзывают «подлецом» и «упёртым медведем»?

Я снял ботинки и носки, перешёл реку вброд. Вода прохладная, камни на дне реки скользкие. Я подошёл к женщине, закурил сигарету.

— А где твой «упёртый медведь»?

— Не приходил.

Я начал высказывать различные предположения: нездоров, уехал в гости к родственникам, в командировку и т. д. Но на каждый мой вопрос она отвечает одним словом: «Нет!»

Я перестал выпытывать, поняв по её лицу, что ей неприятно. Затем я решил, что, может, они поссорились или случилось какое несчастье. Но я не решился спросить.

Она тихо вздохнула.

Я всё-таки спросил:

— Ну, что случилось?

Она поставила лопату, тяжело и глубоко вздохнула:

— Дочка плохо сдала экзамены.

— Только из-за этого? — я вздохнул с облегчением. — Ну так сдаст в следующий раз!

Она горько усмехнулась:

— Это не простые экзамены. По их результатам распределяют в группы. Сдать их — поступить в ведущие группы, не сдать — в простые группы. Поступление в простые группы значит, что дорога в вуз закрыта.

Такое мне в голову не приходило.

Она начала рассказывать:

— Дочка сама не смела папе сообщить. Когда он наконец узнал, ему стало плохо. Такая слабость, не мог даже лопату поднять.

Он лежал в постели три дня без еды, только воду пил. Целые ночи не спал, лежал с открытыми глазами и молча вздыхал. Я пыталась утешить его, но он мне и слова не ответил.

— Где дочка учится? В высшей или начальной средней школе?

— В уездной средней школе, на первом курсе высшей средней школы. В этом семестре распределяют студентов в ведущие группы.

Я помню время, когда мой ребёнок учился. Я тоже знаю важность ведущих групп. Но я не думал, что это может стать таким ударом.

Она печально говорит:

— Моя дочка тоже виновата… Отлично училась в течение всего года, получала лучшие отметки. Но в самый важный момент, когда формировались группы, плохо сдала экзамен… Только вчера он наконец-то заговорил, сказал только одно: «Какой смысл мне копать камни дальше? Какой смысл мне копать эти камни…»

— А ты же сказала, что он «упёртый медведь»? Разве такая мелочь может его сломить? — удивляюсь я.

— Муж очень волнуется из-за дочкиной учёбы. Он сам не сдал экзамены в вуз, потому что ему не хватало всего нескольких баллов, и очень хочет, чтобы дочка смогла… Он часто говорит, что лишь бы детка поступила в университет. Он тогда выкопает весь пляж! А теперь, он сказал, какой смысл копать камни дальше!

— Может, поговорить с ним? — предлагаю я.

— Не ходи, бесполезно.

Я хорошо знаю, как крестьянские семьи мечтают, чтобы их дети поступили в университет, как это важно для родителей. У меня сжимается сердце.

— Он пришёл! Боже мой! Он сам пришёл! — восклицает женщина. У неё на глазах выступают слёзы.

Я вижу её мужа, на его спине висит грохот, на одном плече он несёт кирку и лопату, на другом — коромысло с двумя сетчатыми вёдрами на железных крюках.

Он молча улыбается мне и начинает устанавливать грохот.

— Уже стемнело. Зачем пришёл? — говорит жена.

— Выкопаю хотя бы два ведра песка, — отвечает муж.

Я хочу поговорить с ним, но он делает знак, чтобы я помолчал.

Женщина тоже хочет с ним поговорить. Но он перебивает её:

— Не будем говорить. Давай помолчим.

Я сижу на песчаной вышке и грущу.

Мужчина долго молчит. Кирка шумно ударяется о камни в песке, иногда проскакивают искры.

Выпрямившись, он наконец спокойно говорит:

— На худой конец поставим дочке ещё один грохот на пляже!

Моё сердце сжалось.

Я вижу, что женщина роняет лопату. Вижу, что она садится на песок, закрывает лицо руками. Я слышу тихий плач.

Я ничего не вижу из-за слёз.

Перевод Ли Чжи

После двух с лишним лет изоляционной проверки особая комиссия наконец-то известила Ян Ин, что ей разрешено съездить домой к родным.