Ли Льеж - Марионетки в ящике

Откуда-то издалека донёсся то ли вой, то ли крик. Не глядя, Козетта приоткрыла дверь и изо всех сил снова дёрнула её на себя. Запястье чудовищной руки тошнотворно хрустнуло, кисть отвалилась и упала на пол, прямо под ноги девушке. Козетта подпрыгнула от страха, но кисть больше не шевелилась.

Дрожа, как в лихорадке, Козетта доковыляла до туалетного столика и зажгла свечу. Комната осветилась мягким неровным сиянием. Всё было как всегда, всё было нормально, только вот на полу валялась отрубленная дверью маленькая рука. Кровь из неё не сочилась.

Чтобы убедиться в том, что это не галлюцинация, Козетта взяла свечу и приблизила её к жуткому трофею, стремясь получше его разглядеть. Только сейчас она заметила, что рука держит какой-то блестящий предмет.

Возле камина стояла кочерга. Козетта взяла её и брезгливо перевернула отрубленную кисть ладонью кверху. Оказалось, что мёртвые пальцы сжимают ключ.

Однажды наступила засуха. Май выдался невыносимо жарким, так что даже речка, текущая через задний двор нашей школы, обмелела и наконец совсем пересохла. В бурой тине засыхали водоросли, куда-то исчезли все стрекозы, а лягушки уже не скрашивали наши перемены между уроками мелодичным кваканьем. Плакучие ивы совсем поникли, съёжились душистые ирисы, а когда мы доставали ведро из колодца, чтобы утолить жажду, вода там была совсем мутная и только на дне.

Мы изнывали в своих юбках, рубашках с длинными рукавами и башмаках. За годы обучения в школе я так и не привыкла к такой одежде. С трудом досидев до конца уроков, я переодевалась в лёгкую юкату и мы с Хиной отправлялись гулять в сад возле её дома. Даже в такую жару там было свежо и тенисто: воду для орошения сада еженедельно привозили из других префектур в больших деревянных бочках, похожих на те, в которых варят саке. Семья Хины не испытывала стеснения ни в воде, ни в пище.

Старик Макото, исполнявший при нашей школе роль сторожа, жаловался, что от жары у него трескается кожа. «Уже давно должны были начаться дожди! – ворчал он. – А тут этакое пекло!» Он сердито обмахивался веером и прикрикивал на учениц, которые слишком долго стояли на солнце и могли обгореть.

Хина пряталась от излишне яркого солнечного цвета под соломенной шляпкой с широкими полями. А мне нравилось солнце и я не имела ничего против загара. Слишком часто в прошлом мне приходилось мёрзнуть, чтобы теперь я пыталась избавиться от жары. Дом Хины был расположен в удачном месте: между деревьев сада всегда гулял лёгкий ветерок, создающий ощущение прохлады. Мы уже редко ходили в дальние прогулки или устраивали игры на свежем воздухе. Хина чувствовала себя взрослой дамой и её поведение стало соответствующим, а я просто рада была находиться там, где Хина. Мы лежали на скамейках, разморенные теплом, или пили воду с фруктовым соком прямо на траве среди лиловых гортензий. Я в то время много читала, книгами меня охотно снабжали родители Хины. Я даже пробовала читать по-английски и разобрала несколько коротких сказок. Хина с удовольствием слушала о моих успехах.

– Ты становишься такой умной, – говорила она, – что мне скоро станет неловко с тобой дружить.

Сама Хина не испытывала особой тяги к знаниям. Она больше любила гулять, плавать на лодке, танцевать и слушать музыку. Ей свыше была обещана судьба светской дамы, жизнь, полная развлечений, удачное замужество. А мне… я старалась об этом не думать.

Но родители Хины подумали об этом за меня. Я же говорю: они были прекрасными людьми, но вовсе не собирались делать из меня приживалку и компаньонку для своей дочери. Конечно, всё, что делалось за моей спиной, делалось только из лучших побуждений, и всё-таки я оказалась не готова к стремительному повороту событий.

Однажды, в особенно знойный день в начале июня, я забежала в дом, чтобы поставить прочитанную книгу на полку и взять другую. В доме семьи Хины я считалась «своей», входила и выходила запросто, заходила во все открытые для посещения комнаты совершенно свободно, не спрашивая предварительно разрешения. Вот и в этот раз я с удовольствием пробежалась босыми ногами по просторной, полной света и воздуха библиотеке, и задумалась возле шкафа с книгами. Здесь было очень много переводной иностранной и классической японской литературы. Японскую классику я ещё не дочитала до конца, но в последнее время меня всё больше привлекали западные авторы. И пусть качество перевода порой оставляло желать много лучшего, каждая такая книга была сокровищем в стране, лишь недавно распахнувшей двери иноземным влияниям.