Ринат Валиуллин - d’Рим [litres]

– Но ведь один? Есть время подумать.

– Есть. Ты какой угол дивана выбираешь? Левый или правый?

– Разложенный, – усмехнулась Анна, и на ее лице появилась озорная улыбка. – Кстати, возвращаясь к натюрмортам. Кто-то любит ставить яблоко на угол стола или класть записную книжку на подоконник.

– Ну да, кто-то просто любит. Просто любит наводить порядок – и яблоко обратно в вазу, а книжку на полку. Сразу личное пространство становится общим.

– Тогда куда сегодня пойдем за личным пространством?

– Завтра. На природу. На дачу Боргезе. Гасить раздражение и агрессию.

– А также чувство комфорта. Вместе пойдем или разойдемся по углам?

– Желание побыть наедине с собой, заняться делами в одиночку подкупает, но мы будем мучиться до конца, – рассмеялся Борис.

– Я покажу тебе любимые места, привычки и скамейки, часть личного пространства, где стабильность не переполнена информацией и людьми.

– Ладно, поставлю телефон в режим полета, чтобы чувство стабильности и спокойствия не нарушало психического баланса.

– Там здорово, вот увидишь. Ты сама не захочешь нарушать баланс и никакие чувства, традиции или доводы логики тут не сработают. Просто тебя накроет животным инстинктом очарования, который, как с ним ни борись, сильнее.

– Прямо пуф какой-то или место за кухонным столом.

– Блюдо с яствами.

– Я уже не в своей тарелке, хочу в твою.

– Тогда давай зайдем сюда, там красивые тарелки, – повел меня Борис в пиццерию, что первой встретилась на пути.

– И пицца у них самая лучшая в Риме, – открыл передо мной дверь Борис.

– Сколько раз я это уже слышала, в разных местах. Что ты на это скажешь? – рассмеялась Анна.

– Это логично. Все готовят на одной кухне. Кухня-то одна – итальянская.

Мы вышли из порочного круга пиццы, добрые и веселые. У самого входа сидела кошка. Анна нагнулась, погладила ее, та благодарно заурчала.

– Кошки, как время, тоже лечат.

– А коты? – спросил очень серьезно Борис.

– Вчера гладила кота, который живет возле моего отеля. Он осторожно прыгнул ко мне на колени, спросив разрешения. Мы же главные. Смотрю, рядом кошка, позже привратник сказал, что их целая семья, и это его мать. Так вот, кот спрыгнул с моих колен, робко пошел к ней. Она не погнала, хотя кошки гонят свое старшее потомство. Стала его вылизывать. И он заурчал. Коты лечат, когда урчат. Погладь, Борис, вот увидишь.

– Похоже на электрофорез.

– С тобой никогда нельзя серьезно, – взглянула на него сурово Анна.

– Только не говори мне, что с этим котом у тебя серьезно.

Анна рассмеялась, кот спрятался под припаркованную рядом машину.

– Нет, он какой-то несерьезный.

– Я знаю, – погладил Борис по голове Анну, которая продолжала сидеть на корточках. – Я абсолютно точно знаю, что кошкам нужна ласка.

На следующий день мы встроили себя в ландшафт парка виллы Боргезе. И плевать нам хотелось на все условности с высоты холма Пинчо. Объятия и поцелуи – вот что преследовало нас постоянно, вот что не давало расслабиться ни на минуту, настолько неутомимые, словно были одной любвеобильной скульптурой этой виллы. И нам за ласку неплохо платили.

– Давай сегодня без музеев.

– Ты читаешь мои мысли. От шедевров тоже надо отдыхать.

– Просто ляжем на травке у озера.

– Где ты хочешь?

– Прямо здесь, – кинула Анна рюкзак на английский газон. – Представляю, какие здесь раньше творились дела. Кто здесь жил?

– Много кто, всех не упомню, но одной из хозяек усадьбы в девятнадцатом веке была Елена Боргезе, внучка русского графа Бенкендорфа.

– Хорошо с тобой. Ты все знаешь?

– Все, что связано с русской историей.

– Я не об этом, ты знаешь то, что хочу я. Я не знаю, а ты знаешь.

Анна изучала пейзаж, который обрамляли итальянские сосны – пинии. Сейчас там, на самых верхушках, под густыми зонтиками крон прятались ее мечты.

– А что за красивые деревья?

– Пинии, им по четыреста лет.

– Нам бы столько прожить и не стареть.

– Ты бы согласилась всю жизнь на одной ноге?

– Да, а что? Красивая декоративная жизнь.

– А это что за здание?

– Греческий храм Эскулапа.

– Солидный.

– Там дальше еще есть ипподром и зоопарк.

– Какая забавная цепочка: сначала ипподром, потом зоопарк, потом музей. Я люблю лошадей, но ни разу не каталась верхом.

– Хочешь, сходим покатаемся?

– На жирафе хочу, можно? – дурачилась Анна.

– Невозможно. У него шея болит.