Ринат Валиуллин - d’Рим [litres]

– Хорошо, что я сумела оставить свой дом, выйти на улицу другим человеком, начать с нуля. А один мой хороший друг уверил, что мне надо научиться убивать свою боль и затащил меня в тир. Я стреляла по мишеням, я убивала время, убивала боль в самом прямом смысле. Мишень – та же самая рана. Ее может вылечить только выстрел – чем точнее, тем эффективнее. Не бежала, не спасалась, а приняла эту боль, признала, стала с ней общаться. Да, мне больно. Да, мне обидно. Да, я смертельно боюсь. Да, я плачу. Да, я злюсь. Да, я страдаю. Завела блокнот, стала внимательнее рассматривать людей, не узнавать, а именно рассматривать, как фотографии. Писать им письма прямо в блокноте. Рана стала затягиваться. Какое-то время я еще просто ковыряла ее, а потом стала попадать в самое яблочко, я почувствовала, как уходит злость, ненависть, ревность, обида. Иногда мне кажется, что это и есть любовь. Настоящая любовь, когда все остальное уходит. Встречаешь человека, понимаешь, что у каждой ненависти свой срок годности. Наверняка ее срок тоже можно сосчитать по солнцу. Против заката не попрешь, только не ненависть она уже, а привязанность. И что делать с ней по истечении срока? Выбрасывать жалко, вдруг подберут. Женская позиция. А как у мужчин? – посмотрела на Бориса Анна и ответила за него сама: – Знаю, ты скажешь – дружи, уважай, но на уважение обычно не стоит.

Борис улыбнулся и покачал головой, соглашаясь.

– Занимайся дружбой, барахтайся в уважении. А где удовольствие? Нужно каждый день получать удовольствие. Как я. От кофе, от вина, от солнца, что весна пришла, что наконец-то удалось застать рассвет, что есть у тебя муза, что говорит тебе приятное каждый день или молчит, просто приятно молчит, рядом, а ты смотришь в потолок и улыбаешься. Слушаешь ночь.

– Муза? Давай подробнее с этого места. Очень хочется узнать, какая она.

– Ты хотела сказать, очень хочется узнать себя. Муза – это особа, которая редко говорит то, что я ожидаю услышать. Часто говорит на абсолютно не женские темы, будь то искусство или политика. Муза – это всегда сложно, девушка-вызов, девушка-критик, девушка-вдохновение. Она не радуется тому, что имеет, она хочет иметь то, чего заслуживает. Ей не нужно много, ей нужно все. Она – великая спорщица, в этом ее страсть и забота одновременно. Она не даст тебе сдохнуть от скуки. Эмоции – вот главное ее оружие, помимо обаяния. Глаза ее полны путешествий, а сердце большого таланта, в котором есть место и для таланта моего.

Поблуждав по переулкам Ватикана, мы вышли на средневековую улицу Борго Пио.

– О, как здесь хорошо, спокойно, – заметила Анна.

– Здесь туристов почти нет, в смысле они есть, конечно, но не занимают все пространство вокруг, пытаясь проникнуть в самую душу города. Как они мне надоели. Заберутся, поглазеют, сделают фото, поедят, выпьют, потом справят нужду и домой.

– Кстати, я здесь тоже туристка, – уточнила, улыбаясь, Анна.

– Ты надолго?

– Туристкой?

– Ну да, уезжаешь надолго?

– Не знаю.

– Что будешь делать в своей командировке?

– Есть заказ. Надо работать.

– Хорошо, что не сказала «скучать».

– Нет, я хочу побыть музой еще немного. И вообще, я люблю одиночество, – лукаво улыбнулась Анна.

– Точно. В одиночестве полно удовольствий. Лично мне просто необходимо одиночество. Крыша, как ни крути, одна. С кем бы под ней не просыпался, с кем бы ни работал, ни пил вино. Всякой идиллии нужна передышка.

– Я тебе надоела?

– Безумно, – прижал Борис Анну к себе.

– Пустая ваза, одинокая бутылка или бокал. Знаешь, почему частенько на картинах на переднем плане одиночные предметы? Это художник говорит: дайте мне немного побыть одному, никаких половинок, тем более четвертинок и осьмушек.

– То есть когда брак оказался браком?

– Пусть брак, брак не может быть конвейером, точнее может, монотонно, многотонно, удручающе. Нужны какие-то ошибки, сбои в программе, кофе-брейки. Именно в такие моменты можно рассмотреть свое, а не теряться в общем. Ягель традиций, лишайник комфорта – это те материалы, которыми отделана рутина.

– В общем, дело дрянь, – пошутила Анна. – Кофе растворимый. Вот почему многим приходится прикидываться сахарком, чтобы так или иначе подсластить эрзац, пойти на компромисс.

– В общем, потеряться. Ты понимаешь, о чем я говорю.

– Может, это чисто мужское желание, хочется побыть наедине с собой без эскорта.

– Может, может. У вас слишком много одиночества, чисто гормонально, а угол один, в который ее тянет вернуться, а ему хочется много углов, разных. Жизнь многоугольна. Многоугольник. А ты находишь только один. Встал, наказан, стоишь.