Коллектив авторов - Привет, Апрель!

Пятаченко от возмущения чуть не задохнулся:

— Я? Беременный? Да что вы такое говорите? Откуда, как?

— Вам виднее, откуда и как, — туманно сказал врач.

Убитый горем Пятаченко приплелся домой. Дочь и сын были еще в школе, жена — на работе. Пятаченко разделся перед зеркалом и стал враждебно рассматривать свое безобразно отвисшее пузо. Вдруг ему почудилось, что у него где-то там, глубоко внутри, что-то ворохнулось.

«Схватки!» — понял Пятаченко и повалился на пол без сознания.

Очнулся он оттого, что вернувшаяся с работы жена поливала его водой из чайника.

— Где я? — слабо спросил Пятаченко. — И почему мокрый? Что, уже воды отошли?

— Слава Богу, жив! — обрадовалась Амалия. — Постой, ты что, бредишь? Какие такие воды?

Пятаченко ей все рассказал.

Амалия слушала его, вытаращив глаза. Осознав, наконец, всю суть происходящего, она грозно сказала:

— Гришка, ты мне изменил! Признавайся, сволочь: с кем?

— Да что ты, что ты, Амалинька, ни сном, ни духом, — залепетал Пятаченко.

— Да? А ты вспомни: как раз пять месяцев назад тебя дома не было двое суток. Ты потом признался, что пил эти два дня у дружка своего Бузыкина… А не могло быть так, что Бузыкин этот воспользовался, так сказать, твоим беспомощным состоянием…

— Да как ты смеешь! — вскинулся Пятаченко. — Мы с ним мужики нормальной ориентации.

— Ну, тогда не знаю… — развела руками Амалия.

— Слушай, — встрепенулся Григорий. — А может мне сделать этот, как его, аборт?

— С ума сошел! — подскочила на стуле Амалия. — Тебе скоро уже рожать!

— А как же теперь быть? — потерянно сказал Григорий.

Амалия пытливо заглянула в глаза мужа:

— Слушай, Гришенька, ну раз уж так получилось, давай рожай. Ваня с Таней совсем уже большие. Скоро окончат школу, потом институты, попереженятся, и останемся мы с тобой совсем одни… Не бойся, когда будешь рожать, я буду рядом. А пока на сохранение ляжешь.

Амалия нежно погладила пятаченковский живот.

— Да так-то оно так, — дрогнул Пятаков, и глаза его затуманились. — Но что я на работе скажу?

В это время раздался телефонный звонок. Амалия сняла трубку.

— Тебя, — сказала она Пятаченко.

Григорий выслушал, что ему сообщили. Потом переменился в лице и закричал:

— Коновалы! Я жаловаться на вас буду!

И бросил трубку.

— Что такое? — спросила Амалия.

— Не поверишь: звонил тот самый эндокринолог. Очень извинялся и просил меня зайти снова. Оказывается, ему принесли анализы какой-то женщины с такой же фамилией и такими же инициалами. Так что это не я беременный, а какая-то Пятаченко Гэ Пэ. У меня же, оказывается, нарушился обмен веществ, вот живот и распух, как на дрожжах. Но к этому врачу я больше ни ногой! Чуть не родил из-за него!

— Ну вот, — загрустила Амалия. — А я уже настроилась на ребеночка.

— Так в чем дело? — нежно обнял ее Пятаченко. — Вот брошу пить это чертово пиво, сгоню живот, и займемся решением данного вопроса…

Тапкин вез с дачи первые плоды своего труда: огурчики, помидорчики. И вдруг на грунтовку перед его стареньким жигуленком с неба свалился странный агрегат: то ли тарелка, то ли сковородка.

Тапкин сразу смекнул: «НЛО!». И по тормозам.

У НЛО откинулась крышка, и на землю спустился кто-то. В сверкающим комбинезоне и скафандре, через который можно было разглядеть треугольную зеленую голову с огромными красными глазами.