Эмили Гиффин - Все, что мы хотели

Мелани вздыхает с явным раздражением.

– Фото? Или надпись?

– И то и другое. Меня не было на вечеринке. И не было дома вчера вечером, – говорю я. – Я ездила в Бристоль к родителям.

– Но Кирк-то был дома? Он мог видеть, что Финч куда-то пошёл?

– Мог. Но Финч мог и проскользнуть мимо него. Или Кирк просто… закрыл глаза. В последнее время он не слишком-то надёжен, – говорю я, потом спрашиваю, знала ли она, что мальчики ходили на концерт Люка Брайана с Лилой и её подругой.

Она молчит, потом признаётся, что знала.

– Прости, что я тебе не сказала. Но меня попросил Кирк… убедил меня, что ты не разрешишь… а я подумала – это так мило… прости меня.

Я не могу поверить, что она мне соврала… и вдруг до меня резко доходит – могу. Наша дружба с ней кончается так же внезапно, как семейная жизнь с Кирком, и я думаю, что Джули никогда в жизни ни с кем не сговорилась бы у меня за спиной. Тем более с Кирком.

– Нина? – спрашивает Мелани, а я тем временем смотрю, как машина Тома и Лилы подъезжает к обочине на другой стороне улицы. – Ты ещё здесь?

– Да. – Я наблюдаю, как отец и дочь выходят из машины и идут к дому, не замечая меня.

– Солнышко, мы просто хотим спасти тебя от тебя самой… Пожалуйста, пойми нас правильно, – слова, за которыми обычно следует оскорбление. – Но ты в последние дни такая… нелогичная. Зачем Финчу портить чужое имущество, когда его и так уже ожидает Почётный совет?

– Не знаю. Чтобы повесить это на Полли? – Мне отчаянно хочется, чтобы это оказалось не так.

Мелани говорит, что я стала совершенно нестабильной, что она беспокоится обо мне, что нет ничего важнее, чем «наши мальчики». Я больше не могу это слышать. Я говорю: мне пора идти. И ещё говорю: есть много значительно более важных вещей.

– Например?

– Например, честность, и правда, и характер.

– О господи, Нина, – говорит она, – можно подумать, ты считаешь себя лучше нас.

– Лучше кого? – Мне искренне хочется узнать ответ на этот вопрос.

– Своего мужа. И всех своих друзей. По крайней мере мне казалось, что мы – твои друзья.

– Да, – говорю я, – мне тоже так казалось.

Спустя несколько минут после того, как мы вернулись от папиной подруги Бонни, о существовании которой я узнала только сегодня, к нам заявляется миссис Браунинг. Папа в спальне, поэтому я открываю дверь, немного успокоившись и радуясь, что у него всё же есть друзья.

– Привет, Лила. – Вид и голос у неё уставшие. Она в простой одежде, ненакрашенная, волосы стянуты в растрёпанный хвост.

– Здравствуйте, миссис Браунинг. Хотите войти?

– Да. Если можно, я хотела бы поговорить с тобой и с твоим папой, – говорит она, и в ту же самую секунду он появляется в коридоре, у меня за спиной. Я готовлюсь к неприятному разговору, но общение с Бонни, по всей видимости, успокоило и его, потому что он просто здоровается и приглашает её войти. Мы все идём в гостиную, они садятся на диван, а я – на папин стул. Миссис Браунинг, опустив глаза и глядя на свои руки, начинает разговор.

– Мне так жаль, что всё это происходит. – Она смотрит на папу, потом переводит взгляд на меня.

– Всё хорошо, – говорю я, уверенная, что папа сейчас скажет – ничего хорошего. Но он отвечает лишь:

– Спасибо вам, Нина.

– Да, – говорю я, – спасибо.

Миссис Браунинг глубоко вздыхает, потом обращается ко мне:

– Можно вопрос, Лила?

Я киваю, неотрывно глядя на неё.

– Как ты думаешь, кто сделал эту фотографию? Финч? Или Полли?

Я молчу – не потому, что сомневаюсь в ответе, а потому, что чувствую: она или папа спросят, почему я так думаю, а мне очень трудно облечь свои мысли в слова.

– Ну же, Лила, расскажи нам, – просит папа.

– Я думаю, это Полли, – выдыхаю я. – И это слово на нашем крыльце тоже написала она. Я думаю, это всё из ревности… она же знала, что теряет Финча. И вот теперь она его потеряла. Навсегда.

Мои щёки горят при воспоминании о том, чем мы с Финчем занимались в подвале. Я знаю, у Полли есть очень веская причина ревновать. Мне стыдно смотреть на папу и страшно, что он обо всём догадается.

– Но разве они уже расстались, когда вы устроили вечеринку? – У миссис Браунинг такой сконфуженный и взволнованный вид. – Когда было сделано фото?

– Ну, официально – нет. – Я пожимаю плечами, признавая про себя, что, пожалуй, в рассказе Финча в самом деле есть несостыковки. Но потом вспоминаю, как он смотрел на меня в кухне Бью, и всё снова обретает смысл.