Эмили Гиффин - Все, что мы хотели

– Прости, – бормочу я, говоря себе, что нужно успокоиться, нужно попросить совета. Вспоминаю Бонни – и сворачиваю не направо, а налево.

– Куда ты едешь? – спрашивает Лила, на секунду перестав плакать.

– К другу, – говорю я.

– К какому ещё другу?

Очень убедительный вопрос. Она считает – у меня нет друзей.

Не отвечая, я еду дальше через историческую часть Белмонта и наконец добираюсь до причудливого квадратного дома Бонни. Её старенький фургон «Вольво», весь покрытый наклейками, стоит по диагонали подъездной дорожки. В любой другой день её способность парковаться вызвала бы у меня улыбку.

– Пап, чей это дом? – спрашивает Лила. У неё по-прежнему несчастный вид, но любопытство уже взяло верх над истерикой.

– Я же сказал – моего друга. – Я паркую машину позади «Вольво». – Её зовут Бонни. Мы с ней иногда разговариваем обо всём. О тебе тоже… ну, познакомитесь, в общем.

Мы оба выходим из машины и закрываем двери. Лила плетётся за мной следом к входу в дом.

– Ты с ней… встречаешься? – интересуется она, вытирая нос рукавом. В этот самый момент из-за стеклянных дверей выплывает Бонни в огромных очках и жуткой шали, больше похожей на одеяло. Её седые волосы растрёпаны больше, чем обычно. Я замечаю в глазах Лилы разочарование.

– Здравствуй, Томми, мальчик мой, – говорит она.

– Здравствуйте, Бонни, – отвечаю я. – Простите за такой сюрприз.

– Ну, это приятный сюрприз, Томми. Очень приятный сюрприз. – Она заглядывает мне за спину. – А ты, видимо, Лила? – её лицо становится ещё добрее.

– Да, мэм. – Лила выдавливает из себя натянутую улыбку, обязательную при знакомстве со взрослым.

– До чего чудесно с тобой познакомиться, Лила. Я Бонни. – Она высовывает руку из глубин шали, пожимает ладонь Лилы и сжимает её в объятии. – Заходи, солнышко.

Лила неуверенно шагает в дом, я – следом за ней, и нас тут же оглушает запах свежей выпечки. Правда, я не могу определить, чем именно пахнет. Может, корицей? Я вижу, что Лила заинтригована – не только тем фактом, что у меня есть друг, но и самой Бонни. Похоже, я наконец принял решение, которое пришлось по душе моей дочери.

Бонни приводит нас на крытое крыльцо, залитое утренним светом, где стоят стулья ярких, как драгоценные камни, расцветок. Я сажусь на изумрудный стул, Лила выбирает сапфирово-синий напротив меня.

– Могу я предложить вам чашечку мятного чая? – мелодичным голосом с почти ирландским акцентом спрашивает Бонни. – Он восхитителен.

Мы оба киваем и смотрим, как она идёт в кухню. Оба молчим. Ждём, когда вернётся Бонни с маленьким деревянным подносом. На нём – три дымящиеся чашки с блюдцами, совершенно к ним не подходящими, и розовые салфетки с надписью «С Днём рождения». А ещё крошечная молочница и тарелочка с кубиками сахара, напоминающие мне о кукольном сервизе, который был у Лилы в детстве. Мы с Лилой берём чашки, Бонни ставит поднос на плетёный ящик, служащий ей чайным столиком, и садится на красный стул рядом с Лилой, так что обеим виден сад. Указывает за окно, на деревья. Я сижу спиной к окну, но знаю, на что они смотрят.

– Видишь этот изумительный дом на дереве? – спрашивает Бонни. Лила кивает, заворожённая.

– Знаешь, кто его построил? – Бонни медленно размешивает в чашке сахар, и звенящий стук ложки по фарфору завораживает.

– Папа?

Бонни улыбается, кивает и постукивает ложкой о край чашки, прежде чем положить её на блюдце.

– Да. Твой папа. Может, я и предвзята, но должна сказать, это самый лучший дом на дереве во всём Теннесси. А может, и в мире.

Лила улыбается ей в ответ, и моё сердце тает.

– Ну, рассказывай. – Бонни хмурит брови, надевает маску профессионала. – Почему ты не в школе?

Лила ставит чашку на блюдце и отвечает:

– Спросите лучше у папы. Это он притащил меня сюда посреди контрольной по естествознанию. – Она смотрит на меня.

– Это как-то связано с фото? Которое было сделано на той вечеринке? – Бонни смотрит Лиле прямо в глаза. Я мысленно начисляю ей очки за прямолинейность.

Лила кивает, затем быстро и настойчиво начинает объяснять, что фото сделала бывшая девушка Финча, а он невиновен. Совершенно невиновен. Я мысленно заполняю пробелы, узнавая новые подробности о визите Лилы к Финчу и о нашем испоганенном крыльце. Лила заявляет, что в этом тоже виновата Полли, и в заключение рассказывает об утреннем эпизоде в школьном коридоре, говорит, что это было «унизительно» и что я «всегда» ещё больше всё порчу.

– Значит, Финч – сама невинность, а я плохой? – говорю я. Целительный эффект присутствия Бонни начинает сходить на нет.