Эмили Гиффин - Все, что мы хотели

– Потому что… – наконец говорит Том очень ласково. – Потому что вы – его мать.

С тех пор как окончила школу почти десять лет назад, я редко возвращаюсь в Нэшвилл. Обычно папа сам приезжает меня навестить. Не знаю, почему, но надеюсь, это скорее из-за плотности моего графика – сначала колледж, потом юрфак, теперь окружная прокуратура Манхэттена, – чем в нелюбви к родному городу. Во всяком случае, я могу с уверенностью сказать, что это никак не связано с Финчем Браунингом и с событиями, которые произошли в год, когда я училась в десятом классе. Та история давно забыта.

Конечно, я порой вспоминаю Финча – его подвал, и попытку Полли покончить с собой, и особенно день, когда мистер Кво пригласил нас с папой в свой кабинет и сообщил, что Финча оправдали. Полностью. Со слезами на глазах мистер Кво рассказал, что Почётный совет в лице восьми учеников и восьми преподавателей пришёл к выводу, что «доказательств недостаточно». Полный бред, конечно. Какие ещё нужны доказательства, кроме члена Финча на моём лице? Но, наверное, они просто не захотели проводить сравнительную экспертизу и ограничились сомнительным объяснением, что это фотошоп.

Возможно, если бы родители Полли позволили ей вернуться в Виндзор или отправить мне остальные фото, всё сложилось бы иначе. А может, и нет. Может, карты легли в пользу Финча (хотя папа считает, мистер Браунинг просто провернул белльмидскую аферу века).

Несколько месяцев мы с папой пытались добиться справедливости – хотя бы письма в Принстон. Но я, если честно, просто хотела двигаться дальше, и с помощью Бонни мне удалось убедить папу, что дальнейшая судьба Финча не имеет к нам никакого отношения. Карма сама его настигнет. Или не настигнет, такое тоже может быть. В любом случае мне надо жить своей жизнью.

Между строк я донесла до папы ещё одну важную мысль – что нужно позволить мне доучиться в Виндзоре. Это было для меня важно по множеству причин. Во-первых, я была там искренне счастлива. С Грейс мы продолжали дружить (мы и сейчас дружим, недавно я была подружкой невесты у неё на свадьбе), наш тандем расширился и принял ещё несколько классных единомышленниц. Во-вторых, я ещё больше сосредоточилась на учёбе, блестяще окончила школу и поступила в Стэнфорд. Папа сказал, что за это нужно благодарить не сам Виндзор, но образование, которое я там получила, хотя прекрасное рекомендательное письмо от директора тоже было нелишним. И ещё Виндзор стал хорошей подготовкой к взрослой жизни. Он доказал, что в любой ситуации можно найти просвет, особенно когда рядом такие хорошие люди, как мистер Кво и Нина.

Я иногда ещё общаюсь с мистером Кво, который вышел на пенсию. Наша переписка сводится в основном к обмену карикатурами из «Нью-Йоркера» и статьями о том, как паршиво устроен мир. Но мы оба надеемся на лучшее, и мне кажется, он передал мне немного своего оптимизма в те самые мрачные времена.

Вопреки всему, мы по-прежнему дружим с Ниной. После того как её развод был оформлен, они с папой начали совместный бизнес по оформлению бутиков – папа выполняет все плотницкие работы, а Нина занимается декорированием и коммерческими вопросами. Круче всего у них получаются домики на дереве, похожие на те, что папа сделал для Бонни.

У них были и очень крутые клиенты, даже несколько знаменитостей, но мой любимый проект – подарок детям женщин, живущих в приюте жертв насилия. Этот приют находится в Бристоле, родном городе Нины. Не самые крутые домики, но судя по фотографиям, которые мне прислал папа, они принесли больше всего радости.

Работа и особенно эта радость стали для них обоих хорошей терапией в годы одиночества. Я знаю, папа очень по мне скучал, и Нина, должно быть, тоже скучала по Финчу, потому что, учась в Принстоне, он почти с ней не общался. Не знаю, отчего он так обиделся – что она приняла мою сторону или что ушла от его отца, но только их отношения совсем испортились.

Судя по рассказам отца, Нина не сдавалась и каждую неделю отправляла ему длинные письма, написанные от руки, пока он наконец не ответил. Папа притворяется циником и говорит, что дело здесь, скорее всего, в финансовом скандале, в который влип мистер Браунинг, а не в нравственном перерождении Финча. Хорошо, что Нина не слышит этих слов. Но мне кажется, папа хочет верить во что-то другое. Может быть, в силу простой и крепкой материнской любви, в которую верю я.

Я думаю обо всём этом, пока такси поворачивает на Эвондейл. Папа стоит на крыльце, там, где когда-то было написано ужасное слово. Он машет мне рукой, смотрит, как я выхожу из машины и поднимаюсь по ступеням.