Ольга Черниенко - Собачье сердце

Это был воскресный вечер. Из-за обильных снегопадов улицы завалены сугробами, продвигаться на машине было нелегко, ехали на небольшой скорости.

У железнодорожного моста дорогу преградили трое:

– Стой, стрелять будем!

Не обращая внимания на угрозы, шофер собирался ехать дальше, но Ленин приказал остановиться:

– Надо узнать, чего хотят эти люди. Наверное, милиционеры – форму ещё не ввели… проверяют пропуска!

Но «милиционеры» – шесть нетрезвых мужиков – направили на пассажиров авто наганы.

– В чем дело, товарищи? Я же Ленин! Вот мой пропуск! – гордо заявил «вождь всех трудящихся».

– Ну и черт с тобой, что ты Левин! – Бандиты мгновенно вытряхнули за шиворот всех пассажиров из машины, очистили карманы.

– Не знаю никакого Левина! Я в городе хозяин – Яшка Кошельков!

Прыгнув в авто, грабители испарились, а вместе с ними – бумажник, браунинг и пропуск главы правительства.

Это была банда короля московских бандитов Яшки Кошелька, державшего в страхе весь город. Ленин был потрясен: на глазах прохожих ЕГО выгнали из машины, трясли за лацканы, обворовали, унизили! И никто не кинулся на помощь, не защитил грудью, не пожертвовал своей жизнью… А самое неприятное – рядом, в здании Сокольнического райсовета, стоял часовой, и даже, возможно, наблюдал из окна за происходящим.

– Куды прешь? – перегородил он дорогу ограбленным, попытавшимся зайти в здание.

– Позовите начальство, я – Ленин!

– Без пропуска не пущу! – уперся часовой.

Но пропуск остался у Яшки Кошелька… И тогда вождь, беспомощно умоляя: «Да Ленин же я, Ленин!» – распахнул пальто, заложил пальчики за жилетку, важно затопал, стараясь походить на свой плакатный образ:

– Товарищ красногвардеец, позовите начальство!

Второй секретарь райсовета тоже не смог найти общего между «великим мыслителем с сократовским лбом» и жалким, суетящимся плешивым и коротконогим человечком с выпуклым животиком.

– У хороших людей машины не угоняют, – пожурил он ограбленного. – Вот у меня нет авто, и на меня не нападают.

Но в ЧК все же позвонил… А после, заикающийся и красный, бегал, суетился, потел… Вскоре из гаража прибыла машина, за грабителями организовали погоню, о дальнейшей же судьбе секретаря можно только догадываться…

Тем временем бандиты, разобрав записи в пропуске Ленина, наконец осмыслили, какую важную птицу упустили. Срочно развернулись в надежде поймать, сделать заложником, если понадобится – перебить Сокольнический райсовет и освободить всю Бутырскую тюрьму!

Но опоздали – у здания райсовета высаживались чекисты…

В санаторий к жене в тот вечер Ленин все же добрался, а на поиски грабителей и угнанной машины были посланы Дмитриев с Трефом, служившие уже в органах московской милиции.

Автомобиль вождя нашли быстро. Деятельность банды спустя некоторое время закончилась вместе с убийством при задержании её лидера – Яшки Кошелька. Дело об ограблении вождя было сдано в архив, где и пролежало до конца века под грифом «Совершенно секретно». Униженный и беспомощный Ленин никак не уживался с хрестоматийным героическим образом, созданным большевистской пропагандой.

Чудо-собаку и её дрессировщика Ленин пожелал видеть лично. Треф с Дмитриевым прибыли в Кремль. О чем могла идти беседа, если после аудиенции Владимир Ильич произнес: «Собака умница, да и ее хозяин не дурак, но политик. Это ужасно…»?

В разгул красного террора, когда на улицах чекистами хватались все, кто хоть чем-то внешне отличался от серой массы, когда в подвалах ЧК ежедневно расстреливались сотни, когда жизнь человеческая перестала иметь ценность, шансов выжить после подобного «приговора» из уст кровавого палача России у Дмитриева не было…

Не нужен был Ленину свидетель унижения, не забыл он и участия в его поисках на побережье Финского залива, не простили Дмитриеву успешной работы в дореволюционном сыске и уголовные элементы, пришедшие во власть.

Весной 1919 года знаменитый российский сыщик, кинолог, воспитавший уникальную сыскную собаку, Владимир Дмитриев был расстрелян по сфабрикованному делу.

Страшная, мучительная смерть от голода ждала и Трефа…

Официальные сообщения о том, что пёс после казни хозяина использовался только в племенной работе, воспринимаются как очередная лицемерная ложь.

О каком разведении могла идти речь, если большинство питомников и служебных школ было разрушено, военные и полицейские собаки пополнили армию бездомных животных, а большая часть кинологов примкнула к белому движению?