Коллектив авторов - Ковчег Лит. Том 1

Все это делось куда-то, и я просто не ебу, куда оно делось.

Я знаю только, что оно лыбится где-то в недрах моего бумажника, одетое в три шубы, кем-то заботливо убаюканное и упрятанное, специально, типа, для меня, лыбится выдавленным на колесе смайликом… двумя смайликами… с двух колес… прищуренно так лыбится…

Играет какая-то музыка, она хорошая, можно послушать музыку.

Но ты не можешь слушать музыку, потому что она вся не такая, и 99 % музыки является невыносимо грустной, и сейчас звучит грустная, и в солнечном сплетении все как-то натягивается и натягивается, все грустнее и грустнее натягивается… да ладно, братан, это хорошая песня, она, типа, даже не с каким-то высоким смыслом, песня просто такая, а-а-а-а-а-а-а, чисто поорать как бы в компании, ну, можно сказать, глупенькая даже…

Ладно, могу я в конце концов выпить это ебаное пиво? Просто выпить пива, как все обычные люди?

Я не хочу пить на следующее утро, как этого хотят зависимые, так? Все хорошо у меня с этим? Нет никаких проблем?

На следующее утро я не хочу жить.

Хотя какая, блять, разница.

Окей. Это просто вывело тебя из колеи. Сегодня был тяжелый день. Эта дорога из города, пробки, в тачке тесно, и обстановка другая, хотя и природа, конечно, но все равно, как говорил тот профессор, который принял тебя неофициально, по маминым связям, после пары в кабинете на своей кафедре наркологии и психиатрии, он говорил: друг, эмоциональные силы, они тоже не вечны, и любая нагрузка — это нагрузка, и нельзя требовать от себя всего, отдыхай больше и приходи ко мне обязательно, мы сделаем тебе курс капельниц, и вместе с психотерапией (можно начать с нескольких сеансов) это обязательно поможет, давай, бро, будешь в городе — звони, и мама отдала три с половиной кеса за эту консультацию, и так смешно было почему-то в ожидании профессора читать эту важно блестящую табличку «Кафедра наркологии и психиатрии», ха, наркология, и при чем там была наркология, интересно, а? Надо было погуглить тогда, про кафедру эту, что да как, интересно все-таки, и ты вышел с этой мыслью, и какой-то весь на приподнятых настроениях, а он там с мамой два слова перетереть остался, и ты не парился, потому что он не скажет ей ничего лишнего, ведь медицинская тайна, да и зачем ее беспокоить лишний раз, он мужик неглупый , и мама отдавала три с половиной кеса и говорила, что здоровье важнее всего , и ей не жалко денег, и обязательно позвони ему, когда будешь в городе; и ты уехал в другой город, в уже почти свой, учиться в своем вузе дальше, учиться снова, и как-то через жопу все пошло, снова, и как обычно, и ты уехал в другой город, в уже почти свой, кажется, навечно почти свой, и ты больше не был в городе… ты так и не позвонил…

Потом ты понял, при чем тут наркология. Хотя у них, наверное, об этом понятия несколько иные.

Интересно, ждал ли он звонка? Как они относятся ко всему этому вообще? По логике, они должны отстраняться, как и все эти врачи, и полицейские, и работники морга. Наверное, им надо отстраняться, иначе они бы дохли от тоски, как ебаные мухи. Но так не хочется верить в это. Хочется думать, что он ждал твоего звонка, что ты стал для него кем-то особенным, не просто очередным потерявшимся малолеткой, максималистом и идиотом, депрессивным мальчиком двадцати лет, идущим к врачу за мамины деньги… Может, он увидел в тебе что-то особенное. То, чего не было в сотнях других до тебя.

«Позвонил бы ты все-таки, дружище. Мы бы тебя сразу подлечили. Ты мог бы добиться успеха. Радости. Все кузнечики мира пели бы для тебя. А от пива — только изжога. Про остальное я молчу. А я ведь не знаю, как у тебя с этим. Торчком ты не выглядел. Хотя кто ж теперь, в наше время, по-настоящему выглядит торчком?» — так он размышлял, подъезжая темным декабрьским вечером к своему дому. Парковал тачку и думал обо мне. Жена спросила, отчего он такой задумчивый, а он улыбнулся и сказал, что все хорошо, просто встретил сегодня какого-то интересного парня и почему-то запомнил его. Но сильно рассказывать не стал, конечно. Я же не прошу занимать так много места в твоей жизни, в твоей голове. Мне нужно совсем немного места. Мне главное, чтобы я там был.

Саша допивал пиво, запрокинув голову. Затылок у него немного вспотел. Он аккуратно поставил бутылку в траву, оперев ее о колесо тачки. Машина была открыта. Тихо мыча в такт доносившейся немного приглушенно музыке, он шарил на заднем сиденье в поисках своего рюкзака и щурился от яркого света салона.

— Так-так-так, — прошептал он, расстегивая молнию на рюкзаке. — Вот и мы, — сказал он и захихикал, потому что это ему всегда было смешно: в какой-то момент вдруг осознавать, что он разговаривает сам с собой.