Коллектив авторов - Ковчег Лит. Том 1

После отправления поезда весь медицинский персонал собрался в родильном вагоне. Он редко был нужен по своему прямому назначению, поскольку пассажирки сходили по пути следования на тех станциях, где у них подходил срок, и потому именно здесь происходили собрания — как официальные, так и не очень.

— Никому не рассказывай о том, что сейчас произойдет, — предупредила Татьяну старшая медсестра.

— Не буду, — с готовностью кивнула Таня в ответ.

Ей нравилось тут на поезде, и все, что происходило, казалось ей значительным и прекрасным.

— Это надо выпить залпом, — сказала ей акушерка, протягивая пробирку с желтоватой субстанцией внутри.

Остальные медики с улыбками подняли пластиковые стаканчики с шампанским.

— А что это? — насторожилась Таня.

— Обряд посвящения. Выпьешь — и станешь как мы.

— Нет, я имею в виду — что внутри?

Акушерка пожала плечами:

— Родильная сыворотка.

— Но… — Таня слегка отшатнулась. — У меня же была операция.

— В том и дело. Для тебя это не играет никакой роли. Это просто символический жест. Знак того, что ты одна из нас. Из тех, кто выше биологической покорности перед жизнью.

— Выше покорности, — негромко, но в унисон произнесли все остальные и снова приподняли стаканчики.

Таня осторожно глотнула из пробирки, ожидая неприятного вкуса, и жидкость полностью подтвердила ее опасения. Она сильно отдавала тухлым яйцом.

Глядя на ее недовольную гримасу, все вокруг рассмеялись и выпили, наконец, шампанское.

— Поздравляю, — сказала акушерка, после чего медики разошлись по рабочим местам.

Первый час пути пролетел незаметно. Голографический аппарат, за которым сидела Татьяна, не требовал ни малейшего внимания. Сначала ей было интересно разглядывать большие и очень детальные голограммы эмбрионов, но вскоре рутина взяла верх. Пассажирки шли на сканирование одна за другой, врач повторяла им одни и те же слова, вагон мягко покачивало, и в конце концов Таню даже слегка замутило.

«Цветочный йогурт, — подумала она, возвращаясь из туалета, где ее вдруг стошнило. — Не стоило так много есть на завтрак».

После недолгой стоянки в Перми тошнота у нее прошла. Зато начал бурлить живот и появилась изжога.

— Хочешь, посмотрим твою голограмму? — пошутила врач в ответ на ее жалобу и приложила свой сканер к ее животу.

В воздухе между ними замерцал подсвеченный сиреневым плод.

— Fetus, — негромко и, как показалось Тане, брезгливо произнесла врач. — Все-таки ты не одна из нас… Ты из этих.

Из каких оказалась Таня, врач не пояснила, но и без слов стало понятно, что новенькая теперь для нее — навсегда чужая. И это было ужасно. Таня успела полюбить своих новых коллег всей душой. Она хотела быть с ними. Быть частью поезда.

— Но этого не может быть, — растерянно пробормотала она. — Я же сделала операцию.

— Не может, — согласилась врач. — Однако это произошло.

— Тогда аборт?

Таня воспряла при мысли, что все еще можно поправить, но врач немедленно окатила ее холодом:

— Аборты на поезде запрещены. Сделаешь, когда сойдешь на следующей станции. Это будет Красноярск. И больше ты здесь не работаешь. Выйди из кабинета.

Следующие два часа Таня слонялась по поезду, присматриваясь к тому, как у нее обозначается живот. Места у нее теперь своего не было, поэтому она то стояла в тамбуре у окна, то неприкаянно ходила из вагона в вагон. Медики с ней подчеркнуто не разговаривали. Они старались даже не встречаться с ней взглядами. Таня исчезла для них. Пассажирки тоже были практически недоступны. Почти все они уже улеглись в свои капсулы, чтобы избежать растяжек на животе из-за стремительно растущего объема. Единственным человеком, который сжалился над Татьяной, оказалась бригадир поезда.

— Ну, иди сюда, — позвала она ее к себе в купе, когда Таня остановилась у открытой двери. — Чего встала? Заходи, чайку попьем.

За чаем Таня пожаловалась на судьбу — на то, что теперь не сможет выйти за Петра Николаевича.

— Да и шут с ним, — отмахнулась бригадир. — Я вот недавно тоже не в настроении чего-то проснулась. Праздник был накануне. Думаю — нет, пора с вином-то кончать. Чтобы наутро, то есть, бодрячком. А потом вспоминаю, что вина давно уж не пью. Года два, наверное, ни капли. И вот тут я, подруга, задумалась…

О чем она задумалась, бригадир не пояснила, а Тане из благодарности за приют и за чай неловко было спросить.

— У тебя кто? — неожиданно сменила тему бригадир поезда. — Девочка или мальчик?