Саша Саин - Испытания сионского мудреца

«К Шнауцеру приткнитесь! Он с этого времени единственная сила в клинике!». — «Это, конечно, так, но я его как-то, знаете, боюсь!». — «А вы не бойтесь, «ловите момент»! Он сейчас уже не тот и нуждается в утешении! Утешьте его!». — «Да, вы думаете?». — «Уверен!». — «Ну, спасибо за поддержку, сейчас побегу попробую! Потом заскочу».

«Ой, как жалко мужика!» — заскочила Мина, как и обещала, через 15 минут. «Почему?» — поинтересовалась жена. — «Ну, как же, его же тоже можно понять! Он ей верил, любил!». «А сейчас?» — спросила жена. «Ой, даже не знаю, — засомневалась Мина, — я попыталась его успокоить. Попросила рассказать мне подробно, как и что произошло». — «Ну и что?». — «А он мне: “А зачем это? Что это мне даст? Чем сможете — вы, мне помочь?!”. Я ему сказала: “Если не помогу, то хоть рассмешу, возможно?” Обняла его и, даже пару танцевальных “па” с ним проделала! Но чувствуется, ему что-то большее нужно! Какое горе, какое горе!».

«Вы тогда не Шнауцером займитесь», — «переформатировал» я Мину. «А кем?!» — оживилась Мина. — «Ясно кем — Бомбахом!». — «Почему?». — «Потому что сейчас он будет начальник! Его главным сделает Шнауцер!». — «Вы так думаете?». — «Уверен!».

«Ой, спасибо за поддержку, побегу! Потом заскочу». — «Ну, и что?» — спросила жена у заскочившей через час Мины. — «Спасибо, вы оказались правы. Он, действительно, сейчас главный! Шнауцер сказал ему, что он будет директором клиники! Я его поздравила и сказала, что мы теперь с вами ему будем все бумаги на подпись относить, в том числе, и отпуск с ним согласовывать!». «Причём здесь — вы и мы! — не выдержал я. — Вы договаривайтесь с Бомбахом за себя». — «Бомбах сказал, чтобы мы с вами согласовывали отпуск, чтобы одновременно не уходить, не оголять клинику! И знаете, я его могу как-то понять! Он хороший мужик». «Но вы напрасно забыли ещё о Клизман! Теперь она будет ревновать, что вы так много внимания уделяете Бомбаху! Всё-таки она тоже, по-своему, начальник!» — решил я Мину во все начальственные места приткнуть. — «Ой, не знаю уже кто начальник! У меня уже от этого вся голова ходором ходит! Ну, спасибо, побегу, потом заскочу».

«Вот, что значит вымя потерять! Сейчас ей нужно, срочно искать другое! — пояснил я жене. — Надо несчастной помочь: где, что, и у кого пососать! Конечно, дружба Шнауцера и Кокиш вдохновляла их на каннибализм! Они пьянели от крови «убиенных», это их возбуждало, как сатанистов! И половую активность усиливало! Она ему указывала кого «прирезать»! И он ей доказывал свою силу, «прирезав» то одного, то другого! Сейчас эта эра закончилась, Силке, к счастью, дурой оказалась и не прислушалась к моему предостережению, когда в самом начале я ей сказал: «Со Шнауцером можно всё потерять в один момент!» — И я был уверен, что она в один момент это и потеряет! Он уже никогда, ей не простит и не забудет! Он, конечно, её вернёт в клинику, в этом я уверен! Его ревность заставит это сделать — забрать своё у конкурента. Он её не оставит другому. Другое дело, сам будет долбать и до-долбает! Он сейчас с ней будет рассчитываться, отрывая от нее «по куску мяса»! Он сейчас имеет, кого жрать и будет её жрать! Она обречена, она подставилась! Она, как Александр Матросов, своим телом прикрыла «амбразуру»! Не желая, совершила «подвиг»! Опасность сейчас в другом — в усилении Бомбаха! Он может развернуться! А это ещё хуже, чем Кокиш! Он неэмоционален, он «правильный немец»! Из двух зол выбирай меньшее! Он большее зло! — объяснил я жене психологическую обстановку — психодинамику в клинике. — Надо Силке возвращать! Сегодня позвоним ей домой! Узнаем, насколько она серьёзно подставилась!».

«Кокиш, — донеслось вечером тихо и робко в трубке. — Я всё потеряла, сама виновата! — как святая Мария фон Магдала каялась Кокиш. — Он самое дорогое у меня забрал — клинику!». — «Ага, вот что для тебя самое дорогое — власть! — подтвердила она мою правоту. — Не волнуйтесь, это он вам вернёт!» — уверенно сказал я Кокиш. — «Нет, никогда он не вернёт! Я сама виновата!». — «А я говорю, вернёт! Ему ещё хуже, чем вам! Уже через несколько дней будет вас просить вернуться в клинику!». «Не думаю», — безнадёжно вздохнула Кокиш.

Ведение конференции Бомбах взял в свои руки, Клизман сидела пришибленная, почти как Мина. Как я и предсказывал, именно Бомбаха объявил Шнауцер директором клиники! Во-первых, Клизман он не любил с самого начала, а во-вторых, она считалась подружкой Кокиш. «И Мина в опасности, но выкрутится, — сказал я жене, — а вот секретарша Пирвоз и другие подчинённые Кокиш временно оживут».