Иоахим Новотный - Избранная проза

Я ободряюще улыбнулся Китти; мне не составило никакого труда подавить в себе желание познакомить ее с моим достаточно жестоким анализом, обратить ее внимание на скрежет ковшовой цепи в карьере, все ближе подбирающемся к хутору (потому что в этой тишине, конечно же, был слышен и скрежет!), или назвать составной частью легенды то душевное равновесие, которое, как ей казалось, она обрела. В конце концов, основное место в этой легенде занимала былая слава Бруно Кречмара, которую он гордо нес на своих широких, кажущихся такими надежными, плечах. И уж тем более ни слова о сомнительности этой славы.

Зачем спугивать людей? — думал я. Все, что мне нужно от них, — это их судьбы. А потом мне несложно будет отделить от них эти судьбы и использовать в своей пьесе. Я давно уже миновал стадию, когда точно взвешенные разъяснения Краутца казались единственно приемлемыми. Какое мне дело до возражений Клаушке, основное амплуа которого — резонер? Сама жизнь поставляет мне прототипы. Мое дело только составить план.

В таком настроении, определив наконец свою роль, я повстречал Недо. Он собирался пойти чего-нибудь выпить. Мрачное выражение его лица рассмешило меня. С этим человеком угрюмость никак не вязалась.

Его обокрали. Какой-то прохвост опередил его и уволок рояль. Ведь он уже стоял во дворе, приходи и бери. Надо было только подогнать машину с прицепом да прихватить приятеля для погрузки. И кто-то успел все это провернуть на несколько часов раньше, чем Недо.

Вот оно, неблагоприятное стечение обстоятельств. Человек пускает в ход все свои связи, одному надо напомнить о ранее оказанных услугах, другому — о лишь наполовину исполненных обещаниях, но едва сеть закинута, появляется какой-то чужак, которому все это далось много легче. Именно это и разозлило добряка Недо, а вовсе не исчезнувший рояль. Короче говоря, он усомнился в себе и хотел немного подлечить свое раненое самолюбие спиртным. Я был не прочь составить ему компанию, хотя и по совсем другим, можно сказать, противоположным причинам.

Мне нельзя было упустить Понго.

Через черный ход мы попали прямо в залу. Хозяин встретил нас обычным своим брюзжанием, которым встречал всех посетителей, являвшихся раньше положенного часа. Но все же нацедил три кружки пива и поставил на поднос три водочные рюмки. Он тоже хотел выпить, потому что теперь уже неважно, трезвым он будет или нет. Всего несколько человек сегодня заглянут сюда, уж их-то он как-нибудь обслужит. Итак, он подсел к нам и с явным наслаждением стал потягивать пиво. Через какой-нибудь час для Недо все опять уже вернулось на круги своя. Но я по-прежнему держался настороже. Моя работа еще не сделана. Легкое алкогольное возбуждение не помешает, но потом меня ждет мой письменный стол. И после второй кружки я слегка, стукнул ладонью по столу. На протесты Недо я отвечал уверением, что скоро вернусь сюда. Если бы он спросил меня, зачем я ухожу, я бы нисколько не смутился. Я бы сказал:

— Мне надо кое-что записать. Есть идея новой пьесы.

Важность этой миссии переполняла меня.

Ни этот пресловутый лист бумаги, во всей своей девственной белизне лежавший передо мною (стоит на мгновение отвлечься — и он как бы взывает ко мне), ни густая тень от весьма прозаической оконной крестовины, по-особому освещенной низким предвечерним солнцем, не в силах были вырвать меня из задумчивости. Я совершенно серьезно заложил руки за спину и, сгибаясь под тяжестью взятой на себя ответственности, расхаживал от одной стены до другой. Туда-сюда, туда-сюда. Как будто не было на свете ничего важнее этой первой фразы.

А за окнами уже взвыли сирены. Я слышал и не слышал их. Поначалу сигнал бедствия обеспокоил мое в себя обращенное Я лишь своим, так сказать, зримым проявлением. Густая тень оконной крестовины высветилась дрожащими желтыми бликами. Горячка погони передалась и мне. Я невольно начал приноравливать свои шаги к чужому ритму. Ах, лучше бы мне топтаться на месте…

Я очнулся. Чтобы в конце концов снова впасть в своего рода оцепенение. По мере того как до меня доходило, что там зовут на помощь или настоятельно призывают к осторожности, крепла и моя уверенность, что крик этот исходит от Понго или как-то с ним связан. И я помчался туда, как мчатся навстречу судьбе. С вершины холма я увидел кордон из санитарных и полицейских машин. Увидел хуторян, стоявших под церковью, спиной к старому забору, все они смотрели вверх. Увидел я и Понго на балке над пропастью, я увидел его спину и мгновенно понял, чем это грозит.