Алан Черчесов - Венок на могилу ветра

Той же ночью Цоцко истязает жену голодными ласками. Она по опыту знает, что таким он бывает, когда победил. Утихомирится он лишь к утру, а дочь Даурбека тоскливо признает, что ей все равно ведь рожать. «Он так со мной обращается, будто я какой-то колодец, — размышляет она. — Будто из камня и износу мне нет…» С этой мыслью она засыпает.

Роксана не спит. Не дает ей покоя Дзака. Сегодня та была сама не своя. Вспомнить хотя бы, как она испугалась и вздрогнула, когда призвал ее к себе отец. Что-то с ней сегодня случилось, чего Роксана не знает, что пришло к ним извне. Чаще других в эти месяцы отлучался Цоцко. Брат явно что-то замышлял. Иногда он оставлял обоз на неделю-другую, договорившись с домочадцами найти их позже в таком-то ауле. Но, возвращаясь, вел себя так, словно чего-то опять не успел. В последний раз он воротился три дня назад, и вид у него был такой, будто он ночевал перед тем в сундуке с золотыми монетами, а уже поутру тот сундук потерял. Давно такого с ним не бывало. Роксана не знает что думать.

Туган ни о чем таком даже не думает. Им овладела нудная вялость всех чувств, когда кажется, будто жизнь — это плот, который несется по бурной реке к неведомой цели, а сам ты сидишь на холодной земле и лениво вдыхаешь запах подгнившей травы с постылого берега. В последнее время Тугана не покидает ощущение, что сам он тоже бесплоден. Как если бы подхватил эту заразу от своей непутевой жены. Ему и впрямь не хочется ничего. Разве что ни о чем таком сегодня не думать. А потому он не думает, тупо глядя в рассвет и слушая ржанье коней, которых вскоре пора вести к водопою.

Слаще других спит в эту ночь Казгери. Накануне ему удалось обыграть брата в альчики, влезть на скалу, помочиться с обрыва на речку и безнаказанно надергать конского волоса с гривы впряженной в бричку кобылы. Еще он успел разжиться порохом у Цоцко и продать ему за три газыря небольшую и давнюю быль, случайно подслушанную месяц назад в ущелье под Алагиром. Казгери услышал ее — да забыл. А вчера вот вдруг вспомнил, подумал, прикинул, обмозговал хорошенько, подложил под нее подходящие торгу слова и пошел предлагать ее дяде. Тот прямо ахнул, когда услыхал. Чуть в позвоночнике не переломился. Занервничал так, что и торговаться не стал. Такие вот чудеса… Цоцко обменял ее на порох, газыри и уговор, что сам Казгери сей же час ее напрочь забудет. Конечно, он обещал! Забыть ему проще простого. А вот когда она заново вспомнится — от него и не очень зависит. Сдается Казгери, что коли ее можно будет вторично кому-то продать — она себя ждать не заставит. Только он-то тут при чем, когда это приключается без его ведома, как бы само собой?..

Не проходит и месяца, как они разбиваются лагерем на подступах к укромному аулу в предгорье. Имя аула ничего им не говорит: Развязка. Действительно, село расположено на перекрестье дорог, одна из которых ныряет в ущелье, чтобы следовать за рекой, а другая торопится ввысь, теряясь меж скал и лесов в массиве огромной горы, за которой — великая бездна. В бездне бушует поток. Это Ардон, Бешеная Река, знакомая им с той поры, как была жива мать. Поглядеть аул изнутри отправляют Цоцко с Казгери. Когда они возвращаются, Дзака украдкой ловит взгляд пасынка, пока тот сообщает отцу, что удалось им разведать. Встретившись с глазами Дзака, Цоцко незаметно кивает.

Ближе к вечеру, оставшись в повозке наедине с грозным мужем, Дзака говорит:

— Хочу, чтоб ты знал: во мне бродит твой сок.

Старик сидит, отвесив челюсть, и в мутных глазах его сквозь влажную желтизну она узнает страх и сомнение.

— Неужто ты удивлен? Удивлен тем, что мужчина?..

Она умеет с ним говорить. А он никак не научится ей не поверить.

— Я просто не думал, — он вроде оправдывается и прячет глаза. На какое-то мгновение ей кажется, что старость в нем сейчас свернет его в клубок, съежит стручком и швырнет ей большой куклой под ноги. — Я как-то давно уже не…

Нужного слова он не находит. Она говорит:

— Не ты ли делил со мной ложе шесть месяцев кряду? Не тебя ли я ублажала почти всякую ночь? Не твой ли рог засыпал в моем логовище? Чего ж ты тогда от себя ожидал?..

Он сражен наповал. Он истерзан и счастлив. Он стал очень стар, но молод настолько, что сумел породить еще одну жизнь.

Кто-кто, а женщина эта не станет обманывать. Уж если она рассказала такое, от чего любая другая сгорела бы со стыда, — нет, Дзака говорит ему чистую правду…

Она в самом деле не врет. Пусть эта правда будет ее ответом Цоцко, Отныне ему ею не помыкать: она носит в себе его сводного брата… Теперь они квиты. Он будет молчать и молчать.