Тадеуш Бреза - Валтасаров пир. Лабиринт

— Абсолютно! Недавно его видели в Мостниках.

— Э-э! — махнул ксендз рукой. — На станцию приезжают издалека. Так или иначе человека, которого вам приказано разыскать…

— Приказано? — спеша возразить, перебил Анджей, чей слух резнуло это слово.

— А что тут такого? — вскинулся ксендз. — Я вас ни о чем не расспрашиваю, но и голову себе морочить не позволю!

— Что вы! — растерялся Уриашевич. — Я охотно всю правду скажу, но с условием, что это останется между нами. От этого зависит спокойствие многих людей!

— Спокойствие! И безопасность! И жизнь! И свобода! — передразнивал ксендз со смехом. — Подумаешь, новости! Знаю, что дело деликатного свойства, иначе зачем бы обращаться ко мне.

— Человек, которого я разыскиваю…

— Да ладно, ладно! — воскликнул ксендз. — Письма Завичинского мне вполне достаточно, подробности меня не интересуют. Успел уже в последние годы наслушаться!

Ему стало душно и, подойдя к окну, он распахнул его, потом вернулся на прежнее место.

— Я разыщу тебе этого человека. — В глазах его снова вспыхнуло упрямство. — Не в моем приходе накроем его, так в соседнем. Не огорчайся, что сегодня уйдешь от меня ни с чем. Дай-ка мне эту фотографию; пущу-ка я ее по рукам — от ксендза к ксендзу. Говоришь, Грелович его фамилия? — Он вынул из кармана записную книжку и взял в толстые пальцы карандаш. — Смотришь, что фамилию записываю? Не бойся, у меня никто не прочтет. Не попадусь, не таковский! От ксендза к ксендзу, — повторил он в задумчивости. — Видишь, какие настали времена, какую сеть плести приходится. Думаешь, крепкая она, эта сеть, нигде не рвется? Как бы не так! Теперь и среди ксендзов разные попадаются. Есть тут у меня один. Он-то просто дурак, но находятся и такие, которые умниками себя считают, а сами из трусости или по малодушию в какой-то modus convivendi [8] Способ сосуществования (лат.) . верят. Иногда, правда, и просто потому, что жизнь их замучила. А у некоторых от большой учености ум за разум заходит. С одним таким я столкнулся: профессор католического университета в Люблине, ксендз, так он их порядки и политику философией Гегеля оправдывал. Знаешь, что я ему на это сказал? — Он откинулся на спинку стула и заметно повеселел. — «Теорию, по которой тезис и противоположность его — антитезис дают синтез, то есть философию Гегеля, я отлично знаю. Жаль только, что они не знают ее и не применяют. Ибо, если они — это тезис, а антитезис свой они на корню уничтожают, какой же может получиться синтез?» — Вспомнив свой ответ, он рассмеялся добродушно, но тут же снова стал серьезным. — Знаешь, что все это такое, по-моему? Новое столпотворение вавилонское! И как в библейские времена, бог в конце концов покарает гордыню человеческую. Он будет взирать, как этаж за этажом возводится это царство благополучия на земле, царство гордыни, дерзко отвергающее промысел божий, которому и превратности судьбы, и кара небесная нипочем. Будет взирать, а после трах — и конец! Но до этого еще дожить надо.

В окно видна была стена костела. Ксендз Спос указал на нее.

— Посмотри, сколько таких храмов воздвигло человечество. Таких и во сто раз краше. Сколько монастырей, часовен, сколько крестов понаставлено на земле. А скромных обителей, вроде той, где ты сейчас сидишь, сколько капитулов, коллегий и простых приходов!.. Не счесть. И для чего, спрашивается? Чтобы все это досталось людям, которые в бога не веруют и от которых бог отвернулся? Или просто обветшало, обратилось в руины? Как разные древние кумиры и святыни? Нет, церковь никогда этого не допустит! И никогда не перестанет существовать! Такая сила! Такая организация!

Несмотря на эти уверения, во взгляде ксендза проступила озабоченность. От недавнего самодовольства не осталось и следа.

— Твой дядя это понимал, голубчик! — И Спос ударился в воспоминания. — Он не вступал в переговоры с врагом, будь то дьявол, отребье рода человеческого или коммунизм. Когда до борьбы доходило, он белых перчаток не натягивал. После той войны — Крупоцкий тогда еще приходским ксендзом был, вроде меня, — как безжалостно истреблял он плевелы на ниве своей, считая, что для этого все средства хороши! А со строптивыми не церемонился. В этом случае он даже поддержкой светских властей не гнушался. Понимаешь меня? А против сомневающихся и слабых духом умел всю деревню восстановить. А проповедник был какой! Заслушаешься! Побольше бы нам сейчас таких, и мужики были бы покладисты, ко всяким посулам равнодушны. Мало сказать равнодушны — враждебно бы их встречали! Как только мужики умеют. Камнем, цепом и косой! Не удивительно, что дядя твой в гору пошел!