Яна Жемойтелите - Смотри - прилетели ласточки [litres]

– Бандит как раз возле мазутки сидит. Я понять не мог, что же такое с собакой случилось. Решил понаблюдать, зашел в помещение станции, в окно гляжу: Абдуллаев на дежурство идет. Бандит, как его приметил, в будку забился, а Абдуллаев ему прямо в миску плюнул.

– На Востоке собак не очень-то любят. Может быть, просто в этом дело? – сказала Диана Рафаэлевна, крупная женщина с густым грудным голосом и медными вьющимися волосами, собранными в низкий пучок. Лешка слегка побаивался таких женщин: в них было слишком много материнского.

– Да, это еще не дает оснований для подозрений, – тем же бесцветным, казенным голосом отозвался начальник охраны.

– Вот именно, мало ли кому из вас я в миску плюю, – выдернулся Колян. – Но тут еще другое. Абдуллаев и с людьми-то по-русски объясниться не может, не то что с собаками. Наверняка чуть что – сразу ботинком в морду.

– Вообще-то это уже под статью попадает: жестокое обращение с животными. Только зачем бы Абдуллаев на контрольную полосу полез? – спросила Диана Рафаэлевна. – Это не его территория.

– Да бес его знает! – Колян между делом высморкался в какую-то тряпку. – Спросишь, так ведь не объяснит.

– Не, я ваще не понимаю… – наконец подал голос Кизил. – Какая, нах, разница, от чего там эта собака загнулась. Главно, чтоб не бешеная. А это вряд ли. Да и трусливая она была. Цветмет через забор прут, а она, падла, в кусты. На кой нам такая?

– Интересный вопрос, – вставила Диана Рафаэлевна. – Он касается практически каждого присутствующего. На кой нам такие кинологи?

– Э-э, да ты чего, Диана Рафаэлевна, говоришь? – с некоторым удивлением произнес Колян.

– Я повторяю: зачем нам такие кинологи, которые не могут наладить с собакой элементарный контакт? У вас ведь в запасе слова исключительно матерные. Обложили собаку и дальше пошли. Конечно, вам-то что? Но ведь это все равно что ударить животное, – Диана Рафаэлевна даже закурила, и пальцы ее чуть тряслись, когда она подносила сигарету к губам. – А между тем матерные ругательства – это древние проклятия на смерть. И если мы забыли их истинное значение, это не убавляет их силы…

– Ты это чего, серьезно? – Колян громко заржал.

Кизил тоже коротко хохотнул, хлопнув себя по ляжкам.

– Так вы, Диана Рафаэлевна, хотите сказать, что собака умерла от того, что кто-то из сотрудников покрыл ее матом? – брови начальника охраны поползли вверх.

– Или делал это в течение длительного времени, – подытожила Диана Рафаэлевна. – Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется…

– Слушай, Диана Рафаэлевна, – сказал Колян. – Работала бы ты лучше в министерстве культуры. Чего тебя в питомник-то принесло?

– В питомнике собаки, а в министерстве – суки, – парировала Диана Рафаэлевна, придавив сигарету об дно жестянки, стоявшей на подоконнике.

Начальник охраны глубоко вздохнул:

– Вот вы, Диана Рафаэлевна, на редкость интеллигентная женщина. Наши дворники вас очень уважают, между прочим. А говорите иногда такое… – начальник старательно подбирал слова, – что сами не знаете, что говорите. Давайте дождемся результатов вскрытия. А там уже сделаем оргвыводы, накажем виновных…

– Абдуллаева надо изолировать от общества, – настаивал дядя Саша.

– В вольер предлагаете закрыть? – начальник охраны спросил, казалось, вполне серьезно. – Хорошо, подготовьте помещение.

Кизил опять хохотнул на высокой ноте.

А Лешка подумал, что, может, этот начальник и ничего мужик. Вроде даже с юмором… Но если начальник охраны тоже неплохой человек, тем более непонятно, откуда проистекает вся эта окружающая мерзость? И почему целая охранная служба, состоящая из неплохих людей, не в состоянии защитить одну-единственную собаку? Этот вопрос он, естественно, тоже не стал задавать вслух.

– А долго нам еще без опилок сидеть? – вдруг спросил Кизил. – Две недели назад заказали, нах.

– Больше ничего не хочешь спросить, – осадила Диана Рафаэлевна. – Тут собака умерла…

– Ну а другие-то пока живы. И срут, как… – он хотел выругаться, но зажевал конец фразы. Очевидно, Кизил все же немного стеснялся Дианы Рафаэлевны.

Опилками обычно посыпали собачьи вольеры, чтобы потом легче было убирать. Особенно теперь, когда ожидались ночные заморозки и мыть полы из шланга было уже нельзя.

Противно, дребезжащим старушечьим тембром зазвонил телефон. Начальник поднял трубку, коротко ответил: «Слушаю», потом что-то буркнул в телефон, обозначив отбой, обвел долгим взглядом присутствующих и, не скрывая своего удивления, произнес: