Андраш Беркеши - Друзья

Ранней весной первое предупреждение получил и Зоннтаг. Дескать, ждет его расплата за Михая Залу. Далее в письме содержались недвусмысленные намеки на его связь с Ирмой Шиллер. Это письмо, как и большинство других, было отправлено из Будапешта.

Фольксбундовские вожаки стали чувствовать себя весьма неуютно. По их требованию начальник уездной жандармерии назначил расследование. Это дело было поручено Форбату. Старший фельдфебель поклялся в течение месяца изловить авторов и распространителей листовок, но все его старания оказались безрезультатными. Тогда по просьбе Зоннтага и доктора Бауэра шеф Центрального сыскного отдела жандармерии в марте направил в Бодайк одного из своих самых способных сотрудников — жандармского подпоручика Тивадара Харанги, известного в кругу приятелей и среди начальства под кличкой Череп. Его маленькие, глубоко посаженные глазки почти не видны были на узком костлявом лице, и казалось, он смотрит на окружающих пустыми глазницами. Харанги слыл квалифицированным специалистом, он не любил много говорить, но уж если высказывал свое мнение, его слова имели вес. Подпоручик был убежден, что распространяют листовки жители Бодайка, но изготовляют их где-то в другом месте, возможно, в Будапеште или в каком-то из провинциальных городов, скажем, Пече или Капошваре, но не исключал он также и Надьканижу. Готовые же листовки переправляют машинами, поездами или другим транспортом в села уезда. Почему большинство из них попадает именно в Бодайк и имеет конкретных адресатов, он пока не может объяснить, но наверняка есть тому причина, и, видимо, достаточно веская. Предстоит еще также выяснить, не те ли самые люди разбрасывают листовки и в других поселках уезда. Харанги тщательно, со знанием дела исследовал листовки и вскоре установил, что отпечатаны они очень мощным ротатором на обычной папиросной бумаге. Как ему удалось выяснить, бумагу такого качества можно приобрести только в Будапеште и еще нескольких крупных городах. Он и мысли не допускал, что листовки могли печататься в поселке.

— Тогда где же? — полюбопытствовал Форбат.

— Пока не знаю, — ответил Череп и, в свою очередь, поинтересовался, есть ли в поселке коммунисты. Дескать, Форбат обязан это знать, иначе что же он за жандарм и чего стоит его сеть осведомителей! В ответ Форбат заявил, что агентура действует превосходно и не случайно два года назад ему удалось задушить в зародыше забастовку на фабрике, обезвредив главного смутьяна — коммуниста Залу. Короче говоря, сейчас коммунистов в поселке нет. Но Череп не унимался, он спросил, где сейчас Зала. Форбат поскреб мясистый затылок. Кто знает? Согласно инструкции его под усиленной охраной отправили в Будапешт.

— Ну и?..

— По всей видимости, где-нибудь на фронте, в штрафном батальоне. Хотя могли его и пристрелить при попытке к бегству.

Харанги осведомился, что известно Форбату о друзьях Залы.

— О друзьях? Сказать по правде, вряд ли у него были друзья. В Бодайке не любят коммунистов. Да что там не любят, прямо-таки ненавидят. Вот и Залу ненавидели. И вообще, я должен признаться без ложной скромности — только пусть господин подпоручик не истолкует эти слова превратно, — с тех пор, как я служу в Бодайке, коммунистической организацией здесь и не пахнет. Меня боятся. Это факт. Потому-то и нет в поселке ни одного красного. Уж я-то знаю Бодайк, как свои пять пальцев. Богатый поселок, очень богатый. Люди здесь состоятельные и коммунистов страшатся, как прокаженных.

Подпоручика не убедили заумные рассуждения Форбата. Он прекрасно понимал: борьба против коммунистов вовсе не такое легкое дело, каким оно представляется этому бравому упитанному жандарму. А посему, не мудрствуя лукаво, заметил:

— Кажется, в поселке живут не только богатые, но и бедные, а там, где есть бедняки, у коммунистов всегда найдутся сторонники. К тому же, по моим сведениям, в Бодайке имеются завод и фабрика, а рабочая среда — самая благодатная почва для коммунистической агитации.

— Может, оно и так, — согласился Форбат, — однако с позволения господина подпоручика хочу сказать, что всех рабочих я знаю как облупленных, поскольку и на заводе, и на фабрике у меня есть свои люди, которые в считанные минуты известили бы о любой готовящейся акции. — Он еще не успел закончить фразу, когда зазвонил телефон. — Извините… — Форбат снял трубку и поморщился, услышав взволнованный голос начальника поселковой пожарной команды. — Ну, что у тебя опять?