Богомил Райнов - Новеллы и повести. Том 2

— Если хотите, можем вернуться, — сказал смуглый, и в его померкших глазах появился иронический блеск.

— Нет, такого удовольствия я вам не доставлю, — усмехнулся Нико… — И речи быть не может…

Он вправил шнур в капсюль и закусил бледно-розовый патрончик. Смял его зубами, чтобы надежнее зажать шнур. При этом он смотрел на смуглого, который невольно отступал назад.

— Вы не принесли клещи, — сказал Нико, не сводя со смуглого взгляда. — Ладно, и зубы сгодятся.

Все прошло. Его теперь забавляла игра с этим ресторанным героем. Он забыл и думать о трех лошадиных силах, которые дремали в патроне и легко могли разметать его голову в разные стороны.

Нико был доволен, что наконец-то сбил фасон с этого труса, который три дня издевался над ним и играл на его самолюбии. Издевался так хитро и вызывающе, что его можно было действительно принять за артиста, несмотря на его грубые руки. Простой шофер не мог бы делать этого с такой настойчивостью и изощренностью. Он хорошо знал, на что надо бить.

Второй был порядочнее, несмотря на свой вид — рыжие волосы и веснушчатое лицо. Он по крайней мере не издевался.

Нико ощупал брюки. Он забыл взять пояс. Без него трудно собирать рыбу. Придется бросать ее на берег, а это нелегко при таком волнении.

Смуглый только сейчас понял, что Нико нарочно надел длинные брюки, нарочно подвязал штанины у щиколоток. Брюки должны сыграть роль мешка.

Он сунул руку в карман и вытащил оттуда длинную пластмассовую трубку.

— Годится? — спросил он.

Нико взял ее и продел вместо пояса.

— Еще как. Вы догадливый человек.

— Это самое незначительное из моих положительных качеств, — усмехнулся смуглый.

— Оно и видно, — сказал Нико серьезно.

— А шнур не короток? — спросил рыжий. Он молча наблюдал за приготовлениями заряда. На его лице застыла маска страха и смущения.

Нико заметил это и дружелюбно подмигнул ему.

— Нет, не короток. Взорвется как раз у самого дна. Дайте огонька.

Смуглый услужливо щелкнул зажигалкой, но Нико отстранил его руку.

— Так не годится. Зажгите сигарету.

Он поднес сигарету к обрезу шнура, и на конце брызнуло синеватое пламя. Он еще раз ощупал веревку, которой к шашкам был привязан продолговатый камень, и швырнул пакет в воду.

Взрыв тупо грохнул и угас, заглушенный монотонным ревом моря. Вода извергла пенный гейзер, и пока он падал вниз, Нико, опережая его, ринулся в бездну.

— Знает малый свое дело, — сказал смуглый и восхищенно прищелкнул языком.

Второй смотрел вниз, в бело-зеленую воду, которая ревела и клокотала под его ногами. Смущение не сходило с его лица. Он не сказал ничего.

Смуглый насмешливо взглянул на него и засмеялся.

— Эй, эй, чего повесил нос! Спокойно, через десять минут все будет кончено.

— Не надо бы браться за это дело.

— Почему?

— Почему… Из-за тех двух гусынь из парня всю душу вымотали. И с какой стати? Кто мы ему?..

— Ну уж… душу! Ничего ему не сделается. Пускай малость поработает, хватит целыми днями разгуливать с перелетной птичкой.

Рыжий молчал. Нахмурив брови, он пристально смотрел в воду.

— Эй, артисты, держите! — крикнул Нико.

Он размахнулся, и на жухлую береговую траву шлепнулась большая кефаль. Смуглый алчно схватил ее и начал перекидывать с руки на руку, словно впервые в жизни видел рыбу.

— Еще бы несколько штук, и баста, — сказал он.

Второй безучастно взглянул на рыбину. Теперь он считал всю эту историю глупой, ему было стыдно перед пареньком, который мелькал внизу, в клокочущей бездне. Он решил даже крикнуть Нико, чтобы вылезал, но сообразил, что тот его не услышит. И этой рыбины достаточно, а можно было и вообще обойтись без нее.

Но Нико ничего не знал об этом. Он швырнул на обрыв еще одну рыбину, которая плавала на поверхности. Вода бросала его, он не мог хорошенько размахнуться, и лишь при второй попытке рыбина оказалась на берегу.

Потом он снова нырнул и сквозь слой взбаламученной воды, смешанной с песком, увидел дно. На нем лежало с десяток рыб, оглушенных взрывом. Его обрадовал не столько богатый улов, сколько возможность заткнуть глотку тем двум. Себе он не возьмет ни одной штуки.

Пластмассовая трубочка оказалась кстати. Он опускался до самого дна и засовывал рыбу в штаны, выныривал на секунду, чтобы глотнуть воздуха, и снова нырял на дно. Он уже набрал достаточно, но всегда в таких случаях его охватывала какая-то охотничья страсть, и он не мог остановиться. Некоторые из рыбин были оглушены меньше, они очнулись, и он ощущал их своим телом, как ощущал воду моря, которая всегда дружески обнимала его со всех сторон и в которой он сам чувствовал себя как рыба. Вода была теплая, она обливала его грудь, руки, лицо, как теплое солнце там, наверху, под побелевшим августовским небом. Он легко скользил возле самого дна, переворачивался в воде и фыркал от удовольствия. Тут ничего не было слышно, только солнечный свет, пронизавший водную толщу, качался в лучистой люльке песчаного дна.