Богомил Райнов - Новеллы и повести. Том 2

«Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и дух божий носился над водою».

Так было до человека. Пустота и беспорядок. И вся история человека есть борьба с этой пустотой и беспорядком, с враждебной неустроенностью и хаосом, есть поиски порядка и гармонии. Даже бог, которого человек создал по своему образу и подобию, был создан во имя порядка и гармонии. Даже самые страшные мгновения хаоса, до которых доходили люди — войны, междоусобицы и революции, — были лишь этапами борьбы за порядок.

Есть, разумеется, типы, которые любят говорить, будто в своем стремлении к гармонии человек только усугубляет беспорядок. Но это глупости. Хаос торжествовал не потому, что человек не в силах его преодолеть, а потому, что у хозяев было одно представление о порядке, а у рабов — другое. Но человек уже сумел во многих местах навести в своем доме порядок, и, когда хозяева исчезнут, этот порядок воцарится везде. Санитарка входит, осторожно ступая, чтобы не разлить полную до краев тарелку с супом.

— Не наливайте мне столько, — говорит человек в пижаме. — Все равно у меня нет аппетита.

— Будет аппетит, будет, — успокаивает его санитарка, пожилая женщина. — От кортансила всегда появляется аппетит.

Больной послушно принимается за суп, а рядом с первой тарелкой возникает мясо с пюре и компот. Санитарка выходит.

Человек в пижаме глотает горячий суп, стараясь не смотреть на другие тарелки. Когда видишь, сколько еще предстоит съесть, еда становится совершенно невыносимой. Лучше есть одно за одним и думать только об этом одном или о чем-нибудь совсем постороннем. Ешь суп и думай о борьбе человека с хаосом.

Разумеется, есть люди, которые просто влюблены в хаос. Но это потому, что они носят хаос в себе и хотят убежать от него, а поскольку убежать не могут, пытаются слить его с всеобщим хаосом вне их самих. Мила, например, несомненно, человек хаоса. Рина тоже во многих отношениях была человеком хаоса. А Сашка был человеком порядка, и это, может быть, больше всего привязывало тебя к ней. И Стоев — человек порядка, но это не привлекает тебя к нему, а отталкивает. Потому что порядок Стоева — это не порядок в твоем понимании. Но тяжелее всего твой собственный случай, потому что ты стремишься к гармонии, а даже мелкие твои личные дела в полном беспорядке.

Больной справляется с супом гораздо легче, чем он предполагал. Зато мясо вызывает у него отвращение. Он знает, что оно свежее, и все-таки не может освободиться от ощущения, что от этого кусочка мяса тянет гниением и смертью. Человек в пижаме решает пойти на компромисс и ест одно пюре. Потом почти с наслаждением выпивает компот. Видимо, лекарство все-таки вызывает аппетит. Вопрос только в том, сколько его надо проглотить, чтобы примириться и с мясом.

Может быть, пища вливает силы в твой усталый организм, а может быть, как думает врач, на тебя просто действует этот ветер кануна весны, но ты почти уверен, что все образуется, а разговор с врачом напомнил тебе, с чего ты должен начать. Ясно как белый день, что начинать надо с «Труда». Когда ты сядешь за «Труд», ты с легкостью выбросишь из головы конфликт между Василом и Стоевым, а пока ты не перестанешь заниматься этим конфликтом, нечего и думать наладить все остальное. «Труд» вернет тебе веру в самого себя и даст тебе известную сумму, которую ты отложишь для детей на случай, если с тобой что-нибудь стрясется. И надо, разумеется, поговорить с Катей о Миле. Катя уже большая девочка. Ей следовало бы понять, что Мила нужна нам всем, и принять Милу. Если же это не получится, вопрос все равно будет решен, хоть и по-другому. Вот так, в результате нескольких энергичных поступков, все станет на свои места. Но чтобы все стало на свои места, начать надо с «Труда».

Этот «Труд» ты пишешь уже пятнадцать лет, и он давным-давно был бы готов, если бы ты два раза не бросал работу. Первый раз ты оставил его под влиянием Стоева, в тот период, когда Стоев был для тебя провозвестником истины.

— Я слышал, вы что-то пишете… — словно между прочим сказал Стоев, когда ты пришел к нему домой.

— Да. Я давно готовлю работу «Психология чувств».

Стоев недоуменно вскинул свои редкие рыжеватые брови.

— Психология чувств? А почему не психология разума? О чувствах писали много, веками. Мне не надо объяснять вам, марксисту, на чем основывался этот повышенный интерес. Некоторым людям всегда было выгодно сводить духовный мир человека к чувствам. Пишите о разуме, Александров! Такие книги нам нужны.