Валентин Блакит - Возвращение на Сааремаа

Спохватился: надо же срочно заменить Реву!

- Супрунов, быстренько ужинайте и заступайте в наряд, - распорядился. - Кстати, почему не предупредили, что ва­ша очередь?

- А ты спрашивал? - огрызнулся Супрунов. - Я посчи­тал: новый командир - новая очередь. Сам же Реву послал...

Крыть было нечем, примирительно сказал:

- Да, вышла промашка. Виноват, впредь обещаю, такого не повторится. Чего не знаю - буду спрашивать, советовать­ся. Ужинайте, Супрунов, и замените Реву...

- Один за стол я не сяду. Сядем все вместе, Рева - тоже, - возразил Супрунов. - У нас сегодня общий праздник. А для нас с Ревой он особенный - последнего, кстати, пятого по счету командира встречаем. Теперь уж точно последнего. Последний запоминается на всю жизнь, как и первый... - Вздохнул с артистической меланхолией: - Мы с Ревой дож­дались, что служба вот-вот станет - как сон, как утренний туман. Через месяц-два сбросим робы и - вольные птицы. Захотел - не то что какого-то сержанта, а полковника, гене­рала посылай к бениной маме. Душой мы уже там, на граж­данке, младший сержант, поздно нас перевоспитывать, под­гонять под чужой аршин. Да ладно... Хотя и испортил ты наш праздник, младший сержант, дай тебе Бог дослужиться до генерала, будем довольствоваться тем, что осталось. Шпаковский, зови Реву!

Задело за живое, что Шпаковский, не спросив разрешения, даже не взглянув в его, командира, сторону, послушно бросился выполнять приказание Супрунова. Решительна остановил:

- Отставить!

Шпаковский растерянно смотрел то на него, то на Супрунова, колеблясь, кого слушаться.

- Сержант, - после заминки с прежней спокойной, меланхолической иронией продолжал Супрунов. - У нормальных людей за праздничный стол принято садиться всей семьей. А мы выставляем за дверь, как собаку, старшего по возрасту. Нехорошо, некрасиво получается, товарищ младший сержант... - Пристально, презрительно-снисходительным взглядом посмотрел в упор, как бы говоря: да с кем ты вздумал тягаться, салага! - Боишься на минут двадцать остаться без охраны? Да кому мы нужны? Кроме девок, с которыми, кстати, воспитанные, культурные люди не обращаются по-хамски. От девок, сержант, не убережет ни Рева, ни ты, ни начальник заставы, ни «батя», ни сотня караульных с собаками... Опасаешься внезапной проверки? Не бойся и не волнуйся - ее сегодня уж точно не будет. Зна­ешь, что такое солдатская солидарность? Да с заставы не успеет выйти любая проверка, как мы в курсе дела и нагото­ве. Без солдатской солидарности, сержант, служба в ад мо­жет превратиться... - Супрунов уничтожал его своей прав­дой, полуправдой, неправдой, откровенной демагогией, а он, командир, не мог, не умел с такой же логикой, убедительностью противопоставить свою правду. Кроме как оборвать: «Отставить, прекратить разговорчики, выполняйте приказ», а проще - заткнуть рот. Но заткнуть рот - не значит дока­зать свою правоту, свою правду...

- Знаю, Супрунов, что такое солдатская солидарность... - заметил, когда тот выговорился, стараясь сохранять спокой­ный и вместе с тем официальный тон. - Настоящая солдат­ская солидарность. Учить меня не надо... Когда снимете по­гоны, Супрунов, ваша воля делать все, что заблагорассудит­ся, вы будете решать, кого слушаться, кого как выражаетесь посылать к бениной маме. А пока на вас погоны, пока нахо­дитесь на боевом дежурстве по охране государственной границы, будьте любезны безоговорочно выполнять требования воинских уставов, приказы и распоряжения командиров. Это не моя выдумка, не моя прихоть. Вы, как и я, приняли присягу и собственноручно подписались под ней. Там все сказано. Больше от вас ничего не требуется. Дослуживайте добросовестно и достойно. Не думаю, что желаете переслуживать месяца два-три, демобилизоваться в последнюю оче­редь.

Супрунов не стал ни возражать, ни продолжать свой мо­нолог. Подумал и сказал язвительно, с каким-то подтекстом:

- Что ж, живи своим умом, младший сержант. У меня и в самом деле нет никакого желания и дня переслуживать. Пусть будет по-вашему, товарищ младший сержант. Будем дослуживать только по уставам, только по приказам... - хит­ро улыбнулся сам себе. - А теперь пошли к столу, и мы, и Рева проголодались...

Молча, мрачные, безо всякого аппетита взялись за ла­комства. Он, Бакульчик откусил колбаски - и почувствовал, будто одолжил у собаки глаза. Положил остаток:

- Спасибо, я поужинал на заставе. Разве что чаю выпью за компанию...

Никто не уговаривал. Сделал было попытку Шпаковский, но Супрунов смерил его таким взглядом, что тот запнулся на полуслове.