Кристен Рупеньян - Ты знаешь, что хочешь этого

Почти единственными, с кем я тогда постоянно разговаривал, были девушки, с которыми я знакомился в Тиндере. Я сидел у себя в номере, пил, смотрел порнуху и играл в видеоигры, а потом мне приходило в голову, что я ни с одним живым человеком не разговаривал уже неделю-две, не говоря о том, что не выходил из комнаты, не переодевался и не ел ничего, что не приносят в коробках. Я начинал свайпить, пытался найти девушку, которая поможет мне на какое-то время почувствовать себя человеком. А когда находил, мы встречались в баре, говорили часок, а потом девушка ехала ко мне трахаться. Я никогда не встречался с одной девушкой больше пары раз. Не специально, правда. Просто так все складывалось.

Рассказываю я вам историю, которая случилась с одной из этих девушек. Она была хорошенькая – маленькая блондинка откуда-то, по-моему, со Среднего Запада. По ее профилю я понял, что у нас не было ничего общего. И не сказать, что это была ее вина, – у меня тогда ни с кем не было ничего общего. У меня еще не закончился развод, и я не разговаривал ни с кем из членов семьи, кроме брата раз где-то в две недели… Слушайте. Я был не в том состоянии, чтобы заводить отношения, и не пытался ни с кем всерьез замутить. По крайней мере, это я про себя понимал.

В общем, мы с этой девушкой переписываемся, и я ей рассказываю немножко о себе, о своих обстоятельствах, так, не углубляясь. Я ей, кажется, в целом нравлюсь, так что спрашиваю, не хочет ли она встретиться и выпить. Она говорит, что не пьет, и я такой: о’кей, можем съесть по десерту или еще чего, нет проблем. И тут она говорит: если ты не против, может, я просто приеду?

На Тиндере мне иногда попадалась такая прямолинейность. Не часто, но попадалась. Я всегда соглашался, но про себя, типа, думал: ого, а ты храбрая. Потому что я-то знаю, что не изнасилую тебя и не убью, но ты откуда об этом знаешь? Спрашивать про такое явно было лишним. Я просто удивлялся.

В общем, эта девушка ко мне едет, и я мечусь, пытаясь привести номер в порядок, потому что там свинарник и я в нем свинья. Я принимаю душ, бреюсь и пихаю вещи в шкаф, пытаясь создать впечатление, что я из тех, кто регулярно меняет белье, хотя на самом деле, если бы не Тиндер, я бы таскал одни и те же боксеры со следами дерьма так долго, что заработал бы смертельную инфекцию.

Я все еще пытаюсь сделать что-то, чтобы быть не таким отвратительным, и тут кто-то стучит в мою дверь. Прежде чем открыть, я смотрю в глазок, чтобы убедиться, что это она. А кто еще-то, да? Но у меня было что-то вроде паранойи, это все из-за наркоты. Там она: прелесть что за девочка, волосы забраны в хвостик, как у чирлидерши, на ней розовая футболочка и джинсы, и я такой: о да! Потому что никогда не знаешь, какие эти девочки на самом деле, как они будут выглядеть. В наши дни можно прям чудеса творить с фильтрами и всем таким. Но второе, что я замечаю, это то, что она с чемоданом. Небольшим, такой сумкой на колесиках, какие разрешают брать с собой в самолет. Стремно, да?

Я открываю дверь и для начала шучу про чемодан: ух ты, на сколько же ты ко мне? Она смеется, и я говорю: нет, серьезно, что у тебя там? Косметика или что? Она ухмыляется, как будто у нее есть тайна, потом подмигивает мне и говорит: может, если тебе повезет, узнаешь.

Когда ко мне приходили девушки, они всегда в какой-то момент понимали, что я на самом деле живу в мотеле, а не остановился переночевать. Я им каждый раз говорил заранее – предупреждал, если на то пошло, – но иногда они до конца не верили, пока своими глазами не видели. Даже когда у меня получалось прибраться, скрыть то, что ситуация в целом паршивая. Если они прям переживали, я всегда предлагал пойти куда-нибудь в другое место, но ни одна ни разу не согласилась. Думаю, когда проходил первый шок, им просто становилось меня жалко.

Но эта девушка – если ей и не пофиг, как я живу, она этого не показывает. Заходит, катя за собой чемоданчик, как стюардесса, потом идет к кровати и запрыгивает на нее, типа – а вот и мы! Даже не разулась, твою мать. Нет, я понимаю, это смешно, после того, что я рассказал, в каком клоповнике живу, но меня это злит. Мы знакомы полминуты, и ты такая заходишь со своим чемоданом и прыгаешь в грязной обуви ко мне на кровать, может, стоит придержать коней, нет? Нет, обувь у нее нормальная – Кедс, наверное? – но потертая, и на подошве коричневое пятно – надеюсь, это грязь.

Будь я в другом состоянии, я бы, наверное, сказал что-то вроде: эй, а ты не хочешь разуться, прежде чем залезать на кровать? И все было бы нормально. Но, видимо, вся беда в тот момент была именно в том, что я не мог по-человечески общаться. Я понимал, что слишком загоняюсь – покрывало, скорее всего, видало вещи и похуже. Я иногда об этом думал, когда не мог уснуть, – о том, как бы оно светилось в ультрафиолете, пятна дерьма, крови, соплей и слизи, которыми оно было покрыто, – и моя кожа вместе с ним. Теперь я думаю: а чего было не отнести его в химчистку, если меня это так парило? Но не отнес. Так я тогда жил.