Кристен Рупеньян - Ты знаешь, что хочешь этого

– Мне придется написать что-то еще. У нас же секс был, – ответила Марго.

– Серьезно? – спросила Тамара. – Прям придется?

– Он вроде как неплохой человек, – сказала Марго и задумалась, сколько в этом правды.

Тогда Тамара внезапно выхватила у нее из руки телефон и, держа его на отлете, запорхала большими пальцами по экрану. Потом Тамара швырнула телефон на кровать, Марго его поймала, и вот, пожалуйста, что написала Тамара: «Привет, ты меня не интересуешь хватит мне писать».

– О господи, – сказала Марго; ей внезапно стало трудно дышать.

– Что? – с вызовом ответила Тамара. – В чем проблема? Это правда.

Но они обе понимали, что проблема была, и у Марго в животе сгустился такой комок страха, что она испугалась, как бы ее не вырвало. Она представила, как Роберт берет телефон, читает сообщение, превращается в стекло и разбивается на кусочки.

– Успокойся. Пойдем выпьем, – сказала Тамара, и они пошли в бар, выпили кувшин пива, а телефон Марго все это время лежал между ними на столе, и, хотя они пытались не обращать на него внимания, когда он звякнул, уведомляя, что пришло сообщение, они обе завизжали и схватили друг друга за руки.

– Не могу, читай ты, – сказала Марго.

Она подтолкнула телефон к Тамаре.

– Это ты сделала. Ты во всем виновата.

Но в сообщении было написано только: «ОК, Марго. Жаль это слышать. Надеюсь, я тебя ничем не расстроил. Ты славная девушка, и мне очень с тобой было хорошо. Пожалуйста, дай знать, если передумаешь».

Марго повалилась на стол и уткнулась головой в руки. Ей казалось, что от ее кожи наконец отвалилась раздувшаяся от ее крови пиявка, оставив после себя болезненный синяк. Но с чего бы? Может быть, она несправедлива к Роберту, он ведь не сделал ничего плохого, просто запал на нее и был плох в постели, и, может быть, соврал про кошек, хотя они, наверное, просто были в другой комнате. Но потом, спустя месяц, Марго увидела его в баре – в своем баре, в студенческом гетто, куда она предлагала пойти в тот вечер, когда у них было свидание. Он был один, сидел за столиком в глубине, не читал, не смотрел в телефон; просто сидел молча, ссутулившись над пивом.

Она схватила за руку приятеля, с которым была, парня по имени Альберт.

– О господи, это он, – прошептала она. – Тот парень из кинотеатра.

К тому времени Альберт уже слышал одну из версий истории, хотя и не самую правдивую; все друзья Марго ее слышали. Альберт шагнул вперед, заслоняя ее от Роберта, и они помчались к столику, где сидели их друзья. Когда Марго объявила, что в баре Роберт, все изумились, а потом окружили ее и вывели из бара, как будто она была президентом, а они – секретной службой. Все это было настолько слишком, что она подумала, не ведет ли она себя подло, но вместе с тем ей на самом деле было тошно и страшно. В ту ночь Марго свернулась на кровати рядом с Тамарой, а свет телефона озарял их лица, как костер в лагере; Марго читала входящие сообщения:

Привет, Марго, видел тебя сегодня в баре. Я знаю, ты сказала, чтобы я тебе не писал, но я просто хотел сказать, что ты хорошо выглядишь. Надеюсь, у тебя все хорошо!

Я знаю, я не должен этого говорить, но я по тебе правда скучаю.

Слушай, может, я не вправе спрашивать, но я бы хотел, чтобы ты мне сказала, что я сделал не оак.

*так

У меня было чувство, что между нами настоящая связь, ты этого не чувствовала или

Может я для тебя слишком старый или тебе нравится кто-то другой

Тот парень с которым ты сегодня была это твой парень

???

Или ты просто с ним трахаешься

Прости

Когда ты засмеялась когда я спросил не девственница ли ты это потому что ты трахалась со столькими парнями

Ты с ним прямо сейчас трахаешься

Да?

Да?

Да?

Ответь

Шлюха

К тридцати пяти годам единственное, чем Теду удавалось добиться стояка и удержать его на протяжении всего полового акта, это представить, что его член – нож, и женщина, которую он трахает, себя им бьет.

Нет, он не был каким-то там серийным убийцей. Кровь его не возбуждала ни в фантазиях, ни в реальной жизни. Более того, ключевым в сценарии было то, что женщина била себя ножом по собственной воле: смысл был в том, что она так его хотела, так сходила с ума от неотвязного физического желания ощутить его член, что ей хотелось насаживаться на него, несмотря на мучение, которое это приносило. Это она играла активную роль; он просто лежал, пока она колотилась сверху, изо всех сил пытаясь истолковать ее стоны и искажение лица как знаки того, что ее сдавливают жестокие тиски наслаждения и боли.