Кристен Рупеньян - Ты знаешь, что хочешь этого

– Прости, – холодно сказал Роберт. – Я не знал.

Она внезапно перестала хихикать.

– Нет, это… это мило, что ты спросил, – сказала она. – Но я раньше занималась сексом. Прости, что я засмеялась.

– Не извиняйся, не надо, – сказал он, но по его лицу и по тому, что он под ней обмяк, она поняла, что надо.

– Прости, – снова сказала она, рефлекторно, а потом, по внезапному вдохновению: – Наверное, я просто нервничаю, или что-то такое.

Он посмотрел на нее, прищурившись, словно эти слова вызвали у него подозрение, но, кажется, они его успокоили.

– Не надо нервничать, – сказал он. – Мы не будем торопиться.

Ага, подумала она, вот-вот, и тут он снова навалился на нее, целуя и придавливая к кровати, и она поняла, что последний шанс получить от происходящего удовольствие потерян, но она выдержит все до конца. Когда Роберт, голый, надевал презерватив на свой член, еле видный из-под волосатого валика живота, она ощутила волну отвращения и испугалась, что та сметет ее тщательно выстроенное равновесие, но когда он снова сунул в нее палец, на этот раз совсем не нежно, и она представила, что смотрит на себя сверху, голую, распростертую морской звездой, с пальцем этого толстого старика внутри, ее отвращение превратилось в омерзение от себя и унижение, которое каким-то извращенным образом было сродни возбуждению.

Во время секса он ставил ее в разные позы с бесцеремонной сноровкой, переворачивал, двигал, и она снова почувствовала себя куклой, как возле 7-Eleven, только на этот раз не бесценной – резиновой куклой, гибкой и упругой, реквизитом для фильма, который он проигрывал у себя в голове. Когда она была сверху, он шлепнул ее по бедру и сказал: «Да, да, тебе это нравится», – с такой интонацией, что она не поняла, было это вопросом, замечанием или приказом, а когда перевернул ее, прорычал ей в ухо: «Всегда мечтал трахнуть девушку с классными сиськами», – и ей пришлось уткнуться лицом в подушку, чтобы опять не засмеяться. В конце, когда он был сверху, в миссионерской, у него все пропадала эрекция, и каждый раз он говорил с какой-то агрессией: «С тобой у меня член такой твердый», – как будто, если соврать, все так и станет. В конце концов, после бешеного кроличьего припадка он дернулся, кончил и повалился на Марго, как упавшее дерево, а она, придавленная им к кровати, отчетливо подумала: «Худшее решение в моей жизни!» И на мгновение подивилась себе, загадочному существу, которое только что сделало нечто настолько странное и необъяснимое.

Довольно скоро Роберт поднялся и поспешил в ванную, ковыляя в полуприседе и придерживая презерватив, чтобы тот не свалился. Марго лежала на кровати, глядя в потолок; она только сейчас заметила, что на потолке были наклейки, маленькие звездочки и луны, которые должны светиться в темноте. Роберт вернулся из ванной, встал в дверях.

– Чем займемся? – спросил он.

Она представила, как отвечает: «Лучше всего нам просто себя убить», – а потом представила, что где-то там, во вселенной, есть парень, которому этот момент показался бы, как и ей, ужасным, но вместе с тем уморительным, и что когда-нибудь, далеко в будущем, она расскажет этому парню обо всем. Она скажет: «А потом он сказал: “С тобой у меня член такой твердый”», – и парень взвизгнет, умирая от смеха, схватит ее за ногу и скажет: «Господи, ну хватит, ну пожалуйста, я больше не могу», – и они повалятся друг другу в объятия и будут смеяться без конца – но, разумеется, такого будущего быть не могло, потому что не было такого парня и быть не могло.

Поэтому она только пожала плечами, и Роберт сказал:

– Можем кино посмотреть, – и пошел к компьютеру загрузить что-то; она не обратила внимания, что именно. По какой-то причине он выбрал фильм с субтитрами, а она все время закрывала глаза, поэтому понятия не имела, что там происходит. Все это время Роберт гладил ее по голове и легонько целовал в плечо, словно забыл, как десять минут назад швырял ее по постели, как в порно, и рычал ей в ухо: «Я всегда хотел трахнуть девушку с классными сиськами».

Потом он ни с того ни с сего начал говорить о своих чувствах к ней. Говорил о том, как тяжело ему было, когда она уезжала на каникулы и он не знал, не ждет ли ее дома парень, с которым она встречалась в школе, а теперь может встретиться снова. Выяснилось, что за эти две недели у него в голове разыгралась целая тайная драма, в которой она уехала из кампуса, связанная с ним, Робертом, но дома ее снова потянуло к ее парню из школы, который, в воображении Роберта, был каким-то грубым красавчиком, недостойным Марго, но все-таки соблазнительным, потому что занимал высокое положение в иерархии там, дома, в Салине. «Я так волновался, что ты можешь, ну, принять неверное решение и что между нами все переменится, когда ты вернешься, – сказал он. – Но я должен был тебе доверять». Парень, который был у меня в школе, гей, хотела сказать Марго. Мы в этом были почти уверены уже в выпускном классе, но через год, перетрахав полколледжа, он точно в этом убедился. Он вообще теперь не на сто процентов уверен, что осознает себя мужчиной; мы в каникулы много разговаривали, что будет, если он признается, что не бинарен, так что секса с ним точно быть не могло, и можно было меня спросить, если ты так волновался; можно было меня о многом спросить.