Кристен Рупеньян - Ты знаешь, что хочешь этого

К третьему пиву она начала думать о том, каково будет заняться с Робертом сексом. Может быть, будет вроде того ужасного поцелуя, неуклюже и чересчур, но представляя, как он будет возбужден, как голоден, как будет хотеть произвести на нее впечатление, она ощутила, что в животе у нее что-то дрогнуло от желания, явно и болезненно, как удар оттянутой резинки по коже.

Когда они допили, она решительно сказала:

– Ну что, пойдем отсюда?

И ей показалось, что он на мгновение обиделся, подумав, что она сворачивает свидание, но она взяла его за руку и повела, и от того, какое у него сделалось лицо, когда он понял, о чем она, от того, как послушно он шел за ней из бара, ее снова щелкнуло той резинкой – а еще, как ни странно, от того, что ладонь у него была скользкой.

Снаружи она снова подставилась под поцелуй, но, к ее удивлению, он только чмокнул ее в губы.

– Ты пьяная, – сказал он обвиняющим тоном.

– Вовсе нет, – ответила она, хотя да.

Она прижалась к нему, чувствуя себя рядом с ним крошечной, и он шумно и судорожно выдохнул, словно она была чем-то слишком ярким, чтобы смотреть на это без боли, и это тоже было секси, то, как он дал ей ощутить, что она – нечто вроде непреодолимого соблазна.

– Я отвезу тебя домой, салага, – сказал он, направляя ее к машине.

Когда они сели, она снова к нему прижалась, и пару секунд спустя, слегка отстранившись, когда он слишком глубоко засунул язык ей в горло, она смогла заставить его поцеловать ее мягче, как ей нравилось, а вскоре она уже сидела на нем верхом и чувствовала, как его эрекция полешком упирается ему в трусы. Когда оно перекатывалось под ее весом, он издавал трепещущий высокий стон, который ей казался слегка мелодраматичным, а потом он внезапно спихнул ее с себя и повернул ключ зажигания.

– Обжимаюсь на переднем сиденье, как подросток, – сказал он с притворным отвращением. Потом добавил: – Я думал, ты для этого слишком взрослая, раз уж тебе двадцать.

Она показала ему язык.

– Так куда поедем?

– К тебе?

– Ну, это не годится. У меня там соседка.

– А, да. Ты живешь в общежитии, – сказал он, как будто это было что-то, за что ей бы следовало извиниться.

– А ты где живешь? – спросила она.

– В доме.

– Я могу… зайти в гости?

– Можешь.

Дом стоял в симпатичном лесистом районе недалеко от кампуса, над дверью висела гирлянда веселых белых фонариков. Прежде чем выйти из машины, он сказал, как-то мрачно, словно предупреждая:

– На всякий случай: у меня кошки.

– Я знаю, – сказала она. – Мы друг другу про них писали, забыл?

У входной двери он возился с ключами как-то до смешного долго и про себя ругался. Она погладила его по спине, пытаясь успокоить, но это, казалось, разволновало его еще сильнее, и она перестала.

– Ну. Вот тут я живу, – без выражения произнес он, открывая дверь.

В комнате, куда они зашли, было темновато и стояли какие-то вещи, понемногу, когда глаза начали привыкать, обретавшие знакомые очертания. У него было два больших шкафа, полных книг, полка с виниловыми пластинками, несколько настольных игр и множество предметов искусства – по крайней мере, плакатов, которые висели на стенах в рамах, а не были приклеены скотчем.

– Мне нравится, – честно сказала она и поняла, что чувствует – облегчение.

Ей пришло в голову, что она никогда раньше не ходила ни к кому домой, чтобы заняться сексом; потому что встречалась с парнями своего возраста и всегда приходилось прятаться, чтобы не натолкнуться на соседей. Это было новое, немного пугающее ощущение: оказаться настолько полно на чьей-то чужой территории, и то, что дом Роберта свидетельствовал о наличии у него общих с ней интересов, пусть и самых абстрактных – искусство, игры, книги, музыка, – показалось ей лишним подтверждением правильности ее выбора.

Обдумывая все это, она заметила, что Роберт очень внимательно за ней наблюдает, оценивая впечатление, которое на нее произвела комната. И тут, будто страх не был готов ее так просто отпустить, ее на мгновение охватило дикое ощущение, что, возможно, это вовсе не комната, а ловушка, которая должна была ее убедить, что Роберт – нормальный, такой же, как она, а на самом деле все остальные комнаты в доме пустые или в них полно ужасов: трупов или жертв похищения в цепях. Но потом он стал ее целовать, бросив ее сумку и оба их пальто на диван, а потом повел ее в спальню, хватая ее за зад и лапая за грудь с той же жадной неуклюжестью, с которой в первый раз целовал.

В спальне не было пусто, хотя вещей было меньше, чем в гостиной; кровати не было, просто матрас на пружинной сетке на полу. На комоде стояла бутылка виски, и Роберт отпил из нее, потом протянул бутылку Марго, опустился на колени и открыл лэптоп, от чего она пришла в замешательство, пока не поняла, что он ставит музыку.