Эрик Нойч - Мир на Востоке

Литейщик Оскар Винтерфаль с удивлением заметил:

— Ребята, это похоже на танковую атаку…

Бухнер и Хёльсфарт сразу поняли, что Кюнау решил вывезти весь шлак на строительство новой трассы.

— Ты что-нибудь знал об этом? — спросил Эрих.

— Понятия не имел, — пожал плечами Бухнер.

— Но ты ведь член парткома!

Бухнер снова пожал плечами.

Прошло совсем немного времени, и во всех кабинетах затрезвонили телефоны. Начальство — от Берлина до Галле — требовало от комбината немедленного отчета. Явился Клуте Бартушек и вместе с ним — Франк Люттер.

Как ни странно, единственным человеком, которого, казалось, вся эта суматоха никак не беспокоила, был Манфред Кюнау. А ведь все атаковывали именно его. Пока сверху не поступило никакого приказа, он продолжал варить свою кашу. Однако ему пришлось раскрыть карты, рассказать о предполагаемом строительстве второго моста через Заале, об ответвлениях от основной магистрали туда, где живут рабочие комбината.

Теперь целыми днями в конференц-зале Дома культуры шли совещания. Из окон хорошо были видны центральные ворота, откуда продолжали выезжать тяжело груженные шлаком самосвалы. Из-за постоянного шума моторов и пыли окна, несмотря на жару, приходилось плотно закрывать.

Манфред Кюнау был убежден в своей правоте. Пусть этот хрипун Бартушек говорит, что хочет. Он, Кюнау, борется не за себя. Какая личная выгода могла быть у него от того, что с комбината увозили шлак, годами лежавший без всякой пользы, на строительство новой трассы? Единственную пользу, которую из всего этого можно было извлечь, — это немного улучшить условия жизни людям, которые здесь работают.

— Значит, в одном пункте мы с вами все же едины, — заявил Кюнау на очередном совещании, — в том, что, пока не выработаем единого мнения по всем вопросам, к массам не выйдем. А следовательно, и вывоз шлака пока прекращен не будет.

— Да мы давно уже обсуждаем не вывоз шлака, — просипел Бартушек, у которого от напряжения вздулись жилы на шее, — а твое самоуправство, товарищ Кюнау… Нарушение партийной дисциплины, хоть бы ты даже дерьмо с комбината вывозил.

И так продолжалось до бесконечности. Обстановка накалялась. Герберт Бухнер и Эрих Хёльсфарт, вынужденные принимать участие в этой бесплодной говорильне, думали только о том, как бы поскорее вернуться на свои рабочие места и заняться разработкой каскадного желоба.

Франк Люттер, присутствовавший, так сказать, в роли наблюдателя и внимательно записывавший все выступления, старался не упустить ни одного аргумента ни с той, ни с другой стороны. Вероятно, он был единственный, кто надеялся, что все же будет принято четкое решение. Иначе он просто не знал, как писать следующую статью.

Наконец решил сказать свое слово Фриц Дипольд. Он догадывался, для чего прислан Бартушек. Партийная дисциплина, неукоснительное соблюдение директив. Хотят устроить показательный суд, чтобы другим неповадно было. Дипольд решил, что, если понадобится, он будет отстаивать свою точку зрения и перед первым секретарем окружного комитета Бюргманом. Они оба прошли через фашистские концлагеря, оба старые борцы… Нет, он, Дипольд, считает методы, к которым прибегает этот хрипун Бартушек, совершенно недопустимыми, это попросту возврат к прежним временам.

— Я вот гляжу, — сказал Дипольд, — как вы тут крутите и вертите, и удивляюсь. Ни один не хочет уступить. Мне кажется, вы друг друга и не слушаете вовсе. Что тут у нас происходит? Гражданская война? Вы что, стоите по разные стороны баррикады? Почему, из-за чего? Из-за того, что шлак, который мы гноили, теперь используется для полезных целей? А кроме того, товарищ Бартушек, ты ведешь себя так, словно мы, из дирекции, ни к чему никакого отношения не имеем, просто, как идиоты, позволили секретарю парткома обвести себя вокруг пальца. Это не так. Предложение Манфреда мы обсуждали, оно показалось нам вполне приемлемым, и мы приняли по этому поводу соответствующее решение. Это во-первых. А во-вторых, это ведь металлургический комбинат, а не шлаковый, поэтому давайте в первую очередь беспокоиться о том, о чем мы обязаны беспокоиться, наша главная задача — давать республике как можно больше металла.

— И все-таки, — уже еле слышно шипел Бартушек, — товарищу Кюнау эта история даром не пройдет. Он-то как раз и должен был нацеливать коллектив на решение основной задачи, стоящей перед комбинатом. И в этой связи всячески содействовать группе, которая занимается разработкой нового метода экономии металла. А он в своих выступлениях этих товарищей высмеивал.