Эрик Нойч - Мир на Востоке

— Ну-ну, — пробормотал Бухнер смущенно, — я только за свой металл отвечаю, а в ваши дела не вмешиваюсь.

— Ты ведь тоже красный.

Эрих хотел было врезать ему, да прикусил язык — сделка еще не состоялась. Наконец они столковались, и Эрих оставил задаток.

— Будем надеяться, не обманет, — рассуждал он вслух, уже сидя в саду у Бухнера в живой беседке из жимолости и наслаждаясь почти летним теплом. — А ты, кстати, мог бы не тушеваться и сказать ему пару слов.

— А ты почему смолчал?

— Со мной дело другое. Он ведь тогда еще цену не назвал.

— Вот видишь! — Бухнер ухмыльнулся. — Деньги портят человека. Сразу плюнул на политику: я с ним, значит, должен был в диспут вступать? Ты только забыл, что он мой сосед. Вы там в своих новостройках живете и не знаете, что в деревне происходит, когда коллективизация последние хозяйства к рукам прибирает.

— Как будто я сам не ездил по деревням агитировать!

Они сменили тему — больше, чем кооперативы, их волновала проблема, что делать со шлаком.

— А ты знаешь, — спросил Бухнер, — что происходит во время дождя?

— С чего это ты вдруг, солнце светит вовсю, на небе ни одной тучки… Кстати, я тут недавно перечитывал Джека Лондона… — Эрих, слушая Бухнера, думал о своем, — И когда читал про золотоискателей, Герберт, мне пришла в голову мысль…

— Подожди-ка, я хочу тебе рассказать, что я подумал, когда тут на днях была гроза. — Бухнер продолжал, не слушая друга: — Когда у нас ветер дует с юга, он приносит пыль со старого цементного завода в Нинбурге, и вся зелень покрывается серым налетом. Вот посмотри: и на кустах сирени, и на фруктовых деревьях, и на жимолости, разве не безобразие? Но когда идет дождь… Постой-ка, я тебе лучше покажу.

Он поднялся, подошел к колонке и наполнил лейку водой.

— Ты лучше меня послушай, — сказал Эрих, когда Бухнер вернулся. — Золотоискатели сначала использовали примитивные миски, чтобы мыть в них песок, но потом один изобрел так называемую люльку…

— Подожди, Рыжий. Я хочу тебе показать. Видишь пыль на листьях? А сейчас я устрою дождик…

— Эта люлька устроена так: ящик с ситом вместо дна установлен на закругленных полозьях. Глина и песок стекают с водой, а вот крупинки золота…

Тем временем Бухнер вылил содержимое лейки на кусты. При этом с верхних листьев цементная пыль смывалась, но внизу и в глубине куста действие воды становилось гораздо менее эффективным. С нижних листьев стекала уже только вода, а серая грязь оставалась и даже собиралась в комочки.

— Металл, — Эрих гнул свое, — конечно, тяжелее песка и потому остается на сите. — Тут наконец до него что-то дошло, и он прервал свои рассуждения: — Так что там у тебя с лейкой получается?

— Не видишь, что ли? Вода стекает на землю, а пыль остается и даже, наоборот, на нижних ветвях в комки собирается.

— Герберт, дружище! Так, может, тут-то и зарыта собака?

Бухнер, занятый лейкой, тоже слушал Эриха вполуха.

— Так как, говоришь, того парня из Лондона звали? Чем он там в Аляске золото мыл? С ситом, говоришь, штука? И золото, поскольку оно тяжелее земли, остается на дне?

В этот момент оба бригадира вдруг начали догадываться, что между книжками Джека Лондона о золотоискателях и дождем, смывающим цементную пыль с кустов жимолости, должна существовать какая-то связь… уклон! Вот что было нужно. Вода текла как бы по ступеням, а почему бы горячему шлаку, который легче, чем содержащееся в нем железо, не течь подобным образом?

— Мы должны спускать шлак в литниковую чашу через кокили, установленные каскадом! — торжественно заключил Хёльсфарт.

Когда они на следующий день явились с этой идеей к Вильдбаху, тот внимательно выслушал их. Его глаза из-под защитной каски смотрели на бригадиров со все возрастающим интересом. Он слушал молча, да и вообще инженер Вильдбах никогда не принимал поспешных решений, однако, если брался за какую-нибудь задачу, работал упорно. И это несмотря на его молодость — Вильдбах только недавно закончил институт. Его спокойствие и осмотрительность многие, например Кюнау, принимали за неуверенность.

Эрих и Герберт попросили его подойти вместе с ними к шлаковому желобу. Рядом с этими двумя великанами он казался маленьким, хлипким и каким-то робким. Но вдруг Вильдбах сорвал с головы защитную каску, и густые, слипшиеся от жары волосы упали ему на лоб. Лицо его прояснилось, и он сказал решительно:

— Мы должны немедленно собрать всю группу и обсудить ваше предложение.