АlshBetta - Мужчина без чести [СИ]

Но важно в маленькой вспомнившейся истории не это. Важно то, что Белла справилась. Она взяла себя в руки в тот день, глубоко вздохнула и, полежав еще немного в его объятьях, вместе с Эдвардом набрала сестре. Согласилась приехать. И даже улыбнулась.

Ей было так больно, что не передать словами. При всей любви к Элис, при всей любви к маленькой племяннице, больно. Там, в Вирджинии, старательно делала вид, что все хорошо. Но ночью после возвращения… Эдвард никогда не видел, чтобы жена так плакала. В тот день, похоже, ее горе достигло апогея.

А сегодня его апогей. И сегодня ему, стиснув зубы, тоже надо решиться на какое-то время забыть обо всем случившемся. Просто необходимо, как бы тяжело ни было.

К вечеру Элиот ждет отчета.

К завтрашнему утру нужен план работы.

А в среду — совещание.

На постепенное вливание обратно в коллектив нет времени. И не было. Браться за все надо прямо сейчас.

Насилу остановив истерику, Эдвард встает с пола. В сотый раз жалеет о том, что не взял с собой успокоительных капель, но тут же находит другое успокоительное. И произносит его вслух, прислушиваясь к мелодичному звучанию имени:

— Изабелла.

Усмехается — ее немое присутствие очевидно. Так же, как и вера в него. Так же, как и борьба за него.

— Изабелла.

Активируя смыв и прополаскивая рот, Эдвард внимательно смотрит на себя в зеркало, подмечая, что слезных дорожек нет, глаза не опухшие и кожа не такая уж и белая. По крайней мере, не смертельно. По крайней мере, жить можно.

— Изабелла.

Глубокий вдох.

Выдох.

— Изабелла, — и снова вдох.

Все, пора.

Дверь открывается, выпуская мужчину из уборной.

Двумя часами позже, когда мысли о Броуне и его команде задвинуты на задний план, когда горький привкус желчи во рту уничтожен мятной жвачкой и третья кружка чая от услужливого Леона остывает на красивом маленьком блюдечке, Эдвард чувствует себя человеком. Второй раз за весь день — приятное чувство.

Впереди маячит возвращение домой, к Белле, теплая постель и ласковые объятья. Она улыбнется, когда его увидит, и не будет плакать. Она с нежностью поделится ощущениями долгожданной беременности. Ну не лучшая ли это награда за все, что было? А тот «комочек», как она ласково его называет, тот ребенок, что под сердцем — за все будущее? Вполне справедливая оценка.

На часах половина пятого, и Эдвард ждет звонка от Элиота. Заканчивает с кое-какими планами, с удовольствием отмечая, что работа как-никак дает отвлечься, если взяться за нее. Все-таки он правильно сделал, что выбрал свой путь. Вряд ли стоматологическая карьера привлекала бы его больше маркетинга.

Звонит мобильный. Звонит на дальнем конце стола, под кипой бумаг, подсвечивая их дисплеем. Эдвард подумывает о том, что Белла-таки не выдержала и решила позвонить, не глядя на их утренний договор в лифте, но номер оказывается не жены, хоть и знакомый.

— Мама? — удивленно зовет Каллен, откладывая ручку и с интересом глядя на рабочую заставку ноутбука.

— Привет, милый, — смущенно отзывается Эсми, — ты не очень занят?

Эдвард отворачивается к окну. Такому же, как и у Паркера. Разве что немного меньше.

— Не очень.

— Хорошо, я быстро, — торопливо соглашается она, явно обрадовавшись, — я хотела бы извиниться за все то, что наговорил тебе папа, милый. Я только вчера узнала, и он…

— Мне не нужны извинения, — Эдвард поджимает губы, с ненавистью встречая знакомое сосание под ложечкой, когда вспоминается грозный тон и вид отца. Возможно то, что всю жизнь он не соответствовал его ожиданиям, «комплекс неполноценности», как любят утверждать психологические журналы, послужило не меньшей причиной столь долгих терзаний. Подлило масла в огонь.

Карлайл если и хвалил его, то скованно, с жесткой улыбкой. А вот что касалось наказаний и упреков, что касалось обидных слов — с лихвой, пожалуйста! Даже к тридцати годам ничего не изменилось. Он по-прежнему не видел в нем ничего, кроме объекта своих неоправдавшихся надежд.

— Эдвард, послушай меня, пожалуйста, — миротворец, коим мама всегда являлась, не дает ему вставить и двух слов, — это было глупо с его стороны и жестоко, я знаю. Он не имеет право высказывать тебе подобное, тем более по телефону…

Эдвард делает глубокий вдох, прогоняя воспоминания о том разговоре и времени, последовавшем за ним. Вечер, когда он заставил рыдать Беллу и когда едва не попался в лапы очередному мужчине, ярко отпечатался в памяти. Вплоть до последней снежинки и тонкой струйки сигаретного дымка.