Кейт Уотерхаус: Конторские будни

И все же Грайс чувствовал, что одного какого-то звука ему явно не хватает. Те, что он слышал, казались давними, привычными друзьями, он мог определить происхождение каждого из них – и, однако, они не сливались в успокоительный, обычно не замечаемый звуковой фон, который помнился ему по предыдущим службам. Да-да, он мог определить происхождение любого конторского звука – и поэтому заметил, что одного не хватает.

Когда Грайс подошел к своему отделу, миссис Рашман разговаривала по телефону. Это был частный разговор: миссис Рашман предупреждала своего собеседника, что ей надо купить пачечку подсоленного крекера, и, значит, она немного опоздает на их свидание в винном баре.

Раз она во всеуслышанье назначала мужчине свидание в баре – а судя по ее тону, она разговаривала именно с мужчиной, – то Грайсу здесь рассчитывать было не на что. И он подумал, что хорошо бы узнать, не встречается ли с кем-нибудь в барах миссис Фос.

Миссис Рашман звонила кому-то сама, потому что Грайс, подходя к отделу, слышал, как она сказала: «Привет, это я», – а телефонного звонка не слышал. Вообще-то могло, конечно, так случиться, что ей позвонила секретарша ее знакомого, пока Грайс был в уборной, а потом она долго ждала, когда ее собеседник начнет разговор, – но, подумав, Грайс решительно отверг такую возможность.

И тут он сообразил. На столе у каждого служащего стоял телефонный аппарат, причем столов на восьмом этаже было никак не меньше шестидесяти, а может, и все восемьдесят. Стало быть, шестьдесят или даже восемьдесят телефонов – и за те полтора примерно часа, что он пробыл в «Альбионе», он не услышал ни одного телефонного звонка!

Грайс не сказал Сидзу всей правды, когда тот спросил его, почему он ушел с прежней службы. Морока с транспортом, о которой он упомянул, в самом деле осточертела ему хуже горькой редьки, а относительная близость «Альбиона» к Лондонскому мосту действительно ускорила его решение стать альбионцем. Однако, спрашивая Грайса, почему он перешел в «Коварный Альбион», Сидз подразумевал другой, более важный вопрос – почему он ушел из «Комформа»; а случилось это потому, что он стал «излишней рабочей силой» и был уволен по сокращению штатов.

Грайс прекрасно знал, что в этом не было ничего позорного, и среди прежних коллег весело подшучивал над своим сокращением. «Стало быть, в сорок один год меня вышвырнули из жизни», – говорил он с шутовской горечью и трагически ударял себя кулаком по лбу, чтобы никто не принял его фразу всерьез. А потом немного спокойней добавлял – с видом человека, довольного предстоящим отдыхом: «Они, признаться, здорово помогли мне с этим своим сокращением. Я давно уже собирался намылиться отсюда, и мне, видимо, не хватало только внешнего толчка».

– И вот ему дали этот толчок – под зад, – пошутил тогда кто-то из его коллег.

– Х-х-хах! – обычным своим смешком откликнулся Грайс

Три Грайсовых товарища по несчастью – жертвы автоматизации управленческого труда – отнеслись к своему увольнению так же философски, как он. «Взглянем на это дело трезво, – рассуждали они. – Мы отхватили неплохой куш в виде компенсации за увольнение. Сколько нам пришлось бы вкалывать, чтобы положить в банк такие денежки – да еще и с выплаченным налогом?» Они говорили, что им незачем спешно поступать на другую работу, что они теперь как следует оглядятся, может, и вообще сменят к чертовой матери профессию. Один из них, Парслоу, считал, что, продав дом и сняв квартиру с помещением для магазина, он сможет заработать себе на жизнь, торгуя поделочной древесиной под вывеской «Сделай сам» или, скажем, «Умелые руки».

Грайсу не дано было знать, ощущают ли они, как и он, сосущий холод под ложечкой. Он, впрочем, заметил, что второй из трех его собратьев по увольнению воспылал вдруг пламенной страстью к скачкам и начал покупать ранний выпуск вечерней газеты, где печатались не только программы скачек, но и объявления о работе. «Не давайте мне поставить все мое выходное пособие на Редрама! – умолял он коллег. – Христом богом заклинаю вас, не давайте!» Третий сокращенный принялся каждый вечер звонить своим знакомым из других фирм, чтобы пригласить их после работы в бар «на бокальчик вина». Ну а Парслоу, узнав о своем сокращении, стал яростно названивать торговцам лесоматериалами, приценяясь к мелким партиям товарной древесины. Сам Грайс беспрестанно размышлял про все растущее количество безработных и вспоминал статьи из «Дейли мейл», в которых рассказывалось о служащих его возраста, «навеки распростившихся со своими конторскими столами». Он заметил, что ему очень часто приходится бегать в уборную.