Сигрид Нуньес - Друг

– О боже, – говорит твоя первая жена.

В конце этого интервью ты затронул тему наставничества и преподавания и резко обрушился на новые университетские правила, ставящие под запрет романтические связи между преподавателями, с одной стороны, и студентами и студентками, с другой.

– Какая чушь, – сказал ты, – эта идея о том, чтобы сделать университет безопасным местом. Только подумайте обо всех тех прекрасных вещах, которые бы никогда не произошли – обо всех тех вещах, которые никогда не были бы созданы или открыты и даже не пришли бы никому в голову, – если бы главным приоритетом в жизни было создать у всех людей до единого чувство безопасности . Кто бы захотел жить в таком мире?

– О боже, боже.

Единственной частью этого интервью, которой я не слышала раньше, было то, что ты наговорил о самоубийствах.

До этого я немного выпил. Я попросил прислать мне текст интервью до того, как он будет опубликован, и мне сказали, да, само собой, но этот гад-журналюга так мне его и не прислал.

Я выдаю твоей первой жене о студентках твоей группы, которые не хотели, чтобы ты, обращаясь к ним, говорил «дорогая». Но я не говорю ей еще об одной вещи, которая тоже совсем было вылетела у меня из головы и вспомнилась только сейчас: в тот день, когда ты давал это интервью, ты был расстроен и впоследствии рассказал мне почему. Ты подозревал, что твой литературный агент передал твою последнюю книгу издательству, так и не прочитав ее.

Я рад, что этот журнал закрывается. Это был дерьмовый журнал.

– Я скажу тебе, почему я какое-то время просыпалась по ночам и не могла спать, – признается твоя первая жена. – Я читала, что среди тех людей, которые пытались покончить с собой, но выжили, почти все заверяют, что жалеют о том, что пытались это сделать. Как те, кто прыгал с высоты, но не разбился и потом говорил, что, оказавшись в воздухе, они сразу же поняли, что совершили ошибку и на самом деле не хотят умирать.

Я тоже это слышала, но мне вспоминаются также другие истории из другого времени, истории о том, как следователи, расследовавшие случаи насильственной или скоропостижной смерти, выяснили, изучая трупы тех, кто утопился, кажется, речь шла о тех, кто утопился в Сене: оказалось, что те, кто хотел умереть из-за любви, пытались выплыть обратно на берег. А те, кто желал смерти из-за финансового краха, сразу же камнем шли ко дну.

Старение. Мы знали, что пережить это тяжелее всего, а для тебя это было еще тяжелее, чем для других. Мужчина, который когда-то мог покорить любую женщину, которую бы он захотел. Который был окружен исступленными поклонницами, ловившими каждое его слово и верящими, что он может получить Нобелевскую премию.

Даже если это была просто группа глупых, потерявших голову девиц вроде нас. Мы с твоей первой женой уже начали привлекать внимание. Две женщины, наклонившиеся над первыми блюдами, держа друг друга за руки и вытирая глаза салфетками.

Позднее, впервые увидев Аполлона по Скайпу, она говорит:

– Ничего себе! Не могу поверить, что на твою голову навязали такое чудовище. Неудивительно, что никто не хочет брать его к себе.

Я вздрагиваю. Мне тяжело слышать, что кто-то считает, что Аполлон никому не нужен. Я вспоминаю, как твоя третья жена отвергла мое предположение, что, наверное, есть много людей, которые захотели бы взять к себе такого красивого пса.

Возможно, если бы он был щенком, – сказала она.

– И я не понимаю, как он мог ожидать, что ты возьмешь его к себе, если это будет означать, что тебе придется съехать с насиженного места.

– Уверена, что либо я никогда не говорила ему, что мне нельзя иметь собаку, либо он об этом забыл.

– Но подумать только, он сам тебя об этом не просил, даже не поднимал этот вопрос, как будто твое мнение вообще не имело для него значения. Я представить себе не могу, о чем он только думал.

А я могу. Потому что я представляла себе это много раз: как ты, думая над ответами на все остальные вопросы, которые наверняка приходили тебе в голову, подумал и о том, что станется с твоим псом.

Я слышала о еще одной самоубийце, одним из последних поступков которой было отвести свою собаку в приют. Прощание, о котором невыносимо даже думать.

Правда, ты нигде об этом не написал: как и большинство самоубийц, ты не написал вообще ничего. И не внес никаких изменений в завещание, которое составил несколько лет назад. Но ты объявил свою волю жене.

Она живет одна, у нее нет ни партнера, ни детей, ни домашних питомцев, она в основном работает дома и любит животных – вот, что он сказал.