Дмитрий Захаров - Средняя Эдда

– А какие же? Руку жали, поди, друг другу. Выпить-закусить, гости-дети. Звони в любое время. В этом доме ты всегда желанный гость. Вот это всё как?

– Важно, ради чего он это сделал, и что у него вышло.

– Да ладно. А если бы не вышло? Взяли бы на выходе из АНБ, в аэропорту перехватили? Парень всё сделал, но ему не повезло. От этого что-то меняется?

Сашка снисходительно улыбается.

– Ты всё, – говорит, – готов этим «не повезло» оправдать. Первое правило лузера.

Ну да, может, он и прав. Когда я думаю, что мне не повезло, Насте не повезло, этой стране не повезло, – я просто исполняю арию проигравшего. Внутреннего проигранта. Такого слова нет, но, конечно, по-честному должно быть. У нас так много от него запчастей, что давно следует их состыковать. Они подходят к истории моих ужимок и прыжков. Они подходят к картинкам зимы 2011-2012 года. Мы проиграли на Болотной и проиграем еще.

Ну хорошо: допустим, первое правило. А второе тогда, Саша, какое?..

Про Хиропрактика Сашка говорит: мазня. Только отвлекает и дискредитирует идею. Надо не для московских хипстеров рисовать (говорит человек в очках с синими стеклами), а для нормальных людей. Или тогда не самому быть клоуном, а всё, что власть делает, превращать в шапито. В карнавал.

Не знаю, Саша, не знаю. Не много ли у нас уже шапито, чтобы плясать еще и самим?

– Зачем, – говорю, – ты ходишь по пабликам оппозиции и стремаешь их организаторов? Общие знакомые жалуются.

– Общие знакомые – это Вася что ли? Я его забанил.

– Да ты всех уже забанил. Или они тебя. Зачем только?

Они, говорит, тоже дискредитируют идею. А мы, отвечаю, Саша, мы не дискредитируем? С 9 до 6 за советскую власть, а с 6 до 9 ты предлагаешь пускать под откос поезда. Шизофрения.

– А я, – заявляет Сашка, – и с 9 до 6 пускаю поезда.

– Это как?

– А я из подведомственных газет вымарываю имя мэра. Вместо него ставлю что угодно другое. И никто пока не заметил!

Я ему говорю: знаешь, имя мэра – это хуета какая-то плюшевая. У них нельзя выиграть по баллам, можно только вчистую.

– Ну да, – кривится Сашка.

– Ну да, – подтверждаю я. – Можно. Просто не сейчас. Вот ты помнишь, кто такой Михаил Суслов? Кто-то из ЦК? А делал что? А давай спросим кого помладше, сестру твою? Не знает. А он ведь был не наше вегетарианское АП – архистратиг и инквизитор позднего совка. Жег своих Хиропрактиков. Солженицына высылал, Сахарова гнобил. И что? От кого осталось пустое место, а от кого память? По чьим работам будут вспоминать это время? Вот и выходит, что Солженицын и Сахаров есть, а Суслова нет. А значит, всё равно, что и не было.

Солженицын выиграл, и Хиропрактик выиграет. Всё это скрепное производство не оставит о себе даже запаха, громко чпокнет и рассосется. Мы уже победили, просто это еще не так заметно… Нет, не мое. Это песня такая у БГ.

Овечкин злится. Овечкин ходит вокруг меня и язвит.

Он у меня на свадьбе фотографом был. Он отличный фотограф. Жалко, фотки потерялись. Там Настя в зеленом платье. Все отговаривали, а она хотела зеленое, такое – с рельефом, я его звал – хвойное. У нее глаза черные, поэтому очень красиво вышло. Я, правда, в каком-то дурацком коричневом костюме и волосы длинные. Но смешной.

Сашка заночевал на диване, а я ушел в спальню. Настя смотрела на меня иронично. Права: это низкий класс – воспитывать Овечкина. Вообще – воспитывать людей нашего положения. Я больше не буду, Настя. Честно. Я лучше про чудеса. Про чудеса же ты одобряла?

– Знаешь, Настя, – сказал я ей шепотом, чтобы не будить Сашку, – я очень на тебя надеюсь. Надеюсь, что твой мир окажется потом правдой, и ты надо мной посмеешься. А я только глупо улыбнусь и разведу руками. Вот бы так в самом деле! Если бы знать, Настя… Я бы тогда смог терпеть всё это еще лет сто.

Утром, как только постучали в ворота (лень было идти через проходную), сразу стало ясно – что-то случилось. Охранников трое, хотя обычно дежурит один. И суетятся. И глазами друг другу.

– Телефончик, – говорят, – надо сдать.

Телефончик. Заблокировал и положил его в гробик – Денисову шпионскую коробку с экранированием. Все уверены, что там в стенке или под вторым дном считывающее устройство. Не знаю. У меня-то телефоны-«неделька». Тот, который в гробике, – повседневный: звонки в Минобраз, смски от какого-нибудь «М. видео», пара фейковых аккаунтов в соцсетях. Во втором – для ближнего круга – родственники, еще пара аккаунтов и набор скидочных карт. Одноразовая трубка для экстренной связи и еще две – «на-случай-если». Эти, понятное дело, не с собой.