Дмитрий Захаров - Средняя Эдда

– Бакенбарды… – задумчиво сказал Георгий. – Бакинские барды.

Он вдруг вспомнил, что бардом оказался присланный на кампанию по расширению Москвы замшелый, чуть ли не мумифицированный, технолог. Он всё время норовил что-то писать на перфокартах, которые носил за собой в чемодане облезлой крокодиловой кожи. Тогда пришлось вообще всё придумывать за него: передвижную агитацию, газету, прости господи, «Шире округ», общественные слушания…

Стоп. Слушания, да?

– Общественные слушания? – переспросил Подберезкин. – Это что такое?

– Ну, – сказал Георгий, – помните проект Юго-западной рокады, который отстаивал Виктор Николаевич? Там два года подряд были протесты, статейки разные говенные. А теперь представьте, что мы устроим публичное обсуждение этого. Полный зал народу, голосование, – и стопроцентная победа. Жители – за, газеты пишут – ура, и да здравствует.

– Скандал будет, – мечтательно сообщил Мамед и достал сигареты.

– Ой, у нас нельзя! – тут же подлетела девочка-официантка.

– Мне можно, – закуривая, сказал Подберезкин. – Сходи, у Геворга спроси.

Георгий продолжал рассказывать, но Подберезкин не слушал.

– Вот это по-нашему. Красиво, с выстрелом, – объявил он. – Прямо сейчас придумал?

Он достал из кармана конверт и бросил его на стол Георгию. Несколько банкнот от удара выбросило наружу.

Это было против всех правил.

– Об этом не было разговора, – сказал Георгий, глядя на новые стодолларовые купюры. – Это вам лучше с Владиславом обсудить или там…

– Это лично от меня, – сказал Мамед. – С Владом другой разговор будет. Свой.

– Вы уверены? – положив руку на конверт, но всё еще раздумывая, не катнуть ли его обратно, переспросил Георгий.

– Уверен, – кивнул Подберезкин. – Не люблю ничего бесплатного.

Местом первой встречи с Махиным оказался старый районный ДК, некогда охваченный заразой таджикского ремонта, и так от нее и не оправившийся. Зал был еще ничего, а вот в коридорах стены уже пошли сетью трещин. Плитка на полу местами повылетала, и из дыр складывался замысловатый безумный узор.

Георгий чуть замешкался перед входом на «Общественную площадку № 2», разглядывая стену. Ее украшала странная картинка с багровой кометой, падающей на Кремль. От мысли, что это неизвестное полотно Хиропрактика, Георгий рассмеялся. Хиропрактика хранили в префектуре. Нет, еще лучше – нарисовали в префектуре. Двадцать восемь конспирологических теорий разом.

Однако составить всю многофигурную композицию заговора Георгий не успел, поскольку был атакован маленьким потным майором. Тот налетел на него, чертыхнулся и, не оглядываясь, побежал дальше.

Амфитеатр был битком. Девять рядов сплошных серых в елочку мундиров почти не переговаривались, больше теребили смартфоны. Кто-то из ментовских развернул укутанный в фольгу бутерброд и теперь смачно от него откусывал, кто-то отвинчивал крышечку у бутылки с водой – не иначе утащил ее со стола президиума. Посмотрите на них, будто тоже люди…

Коротко переговорив со звуковиком и лично проверив микрофоны, Георгий вернулся на улицу – встречать титана. Оказалось, что Махинская кавалькада уже прибыла. Минивэн будущего вице-спикера с двух сторон прикрывали черные «мерсы» с мигалками. Свита высыпала на тротуар и стояла, будто гвардейцы кардинала и мушкетеры короля, друг против друга, в позах напряженного ожидания. В центре маленькой гудящей толпы стояла высокая породистая тетка в черно-сером плаще. Похожие на сложенные крылья плечи плаща грозно топорщились у нее за спиной. Тетка одной рукой обнимала толстого кудрявого подростка лет тринадцати, а другую гневно упирала в бок. Слева от центра композиции занимал поле Мамед Подберезкин с двумя грудастыми девками. Справа – лысый пенсионный кекс, обладатель чебурашьих ушей. Было даже странно, отчего они не трепещут на ветру, как это делает, например, пенсовская же куртка. Около деда терся молодящийся хлыщ в сером костюме и с тростью в руке.

Родственники что-то темпераментно выясняли. Слов с крыльца было не разобрать, но то, что породистая тетка теснит ряды своих противников, сомнений не вызывало.

– Чего они собачатся? – спросил Георгий внимательно наблюдавшего потасовку Славу.

– Решают, кто будет выкатывать коляску.

– Коляску?

– Коляску, – подтвердил Слава, сплевывая кусок чипсины. – Они ее в багажнике возят.

Георгий тряхнул головой.

– Что за коляска?

Слава смерил его скептическим взглядом.