Колин Маккалоу - Тим [litres]

Мистер Мартинсон смотрел на Мэри внимательно, но без любопытства: его не удивил ее интерес к этой теме, – и считал, что она сама даст объяснение, когда придет время.

– Значит, вы считаете, что те, кто страдает слабоумием в легкой степени, способны учиться, – задумчиво проронила Мэри.

– Несомненно. Многие несведущие люди относятся к детям, страдающим слабоумием в легкой степени, как к полным идиотам, а все потому, что так удобнее, проще, чем тратить время на то, чтобы добиться от них реакции, свойственной нормальному ребенку.

– Возможно, многие полагают, что им не хватает специальных навыков, – предположила Мэри, подумав про родителей Тима.

– Вполне вероятно. Такие дети жаждут одобрения, похвалы, хотят полноценно участвовать в жизни семьи, но зачастую остаются на задворках. Их любят, но в расчет не принимают. Однако одной любви мало. Любовь – важнейший компонент всего, но она должна сопровождаться терпением, пониманием, мудростью и предусмотрительностью, когда имеешь дело с психически недоразвитым ребенком. Конечно, бывают и неудачи, причем нередко, но успешных результатов у нас гораздо больше, чем в других аналогичных школах. Зачастую практически невозможно точно оценить состояние ребенка – как с неврологической, так и с психологической точки зрения. В первую очередь необходимо понимать, что такой ребенок, независимо от степени отставания в психологическом развитии, имеет изъян. Его мозг функционирует не так, как нужно.

Пожав плечами, Мартинсон рассмеялся.

– Прошу простить меня, мисс Хортон! Я ведь не дал вам даже рта раскрыть. У меня дурная привычка – утомлять разговорами гостей, не удосужившись выяснить, что их привело ко мне.

Мэри откашлялась.

– Мистер Мартинсон, обратиться к вам меня побудила не личная проблема, а скорее любопытство неравнодушного стороннего наблюдателя. Среди моих знакомых есть молодой человек двадцати пяти лет, страдающий слабоумием в легкой степени, и мне хочется ему помочь. Я пыталась читать литературу на эту тему, но мало что поняла.

– Да, понимаю. Научных трудов много, а вот книг для дилетантов, где доходчиво объясняется, что к чему, почти нет.

– Дело в том, что с тех пор, как я начала проявлять интерес к судьбе этого юноши – более девяти месяцев назад, – он выказывает признаки положительной динамики. Я даже научила его читать и производить простейшие арифметические действия, хоть это и заняло много времени. Его родители тоже заметили перемены и очень довольны. Но я не знаю, какого прогресса ждать и чего требовать от него.

Джон Мартинсон похлопал Мэри по плечу и взял под локоть.

– Я проведу для вас экскурсию по школе. А вы присмотритесь к детям. Может, увидите кого-нибудь, кто похож на вашего подопечного поведением или реакцией. Мы не разрешаем гостям нарушать ход занятий, поэтому наблюдение за детьми ведется через окна с односторонней видимостью. Пойдемте посмотрим. Потом скажете, что вы думаете о наших детях.

Раньше Мэри никогда не обращала внимания на слабоумных детей, которых ей доводилось встречать: как и большинство, приходила в крайнее смущение, если ее уличали в разглядывании. Теперь же мисс Хортон поразило, насколько они все разные. Одни почти не отличались от нормальных детей, другие были столь уродливы, что от них невозможно было оторвать взгляд.

– Было время, я преподавал в классе одаренных детей, – мечтательно произнес Джон Мартинсон, стоя рядом с Мэри. – Все имели уровень интеллекта не ниже ста пятидесяти. Но знаете, видеть, как после месяца занятий кто-то из неполноценных детей научился завязывать шнурки, гораздо приятнее. Они неутомимы в своем стремлении чего-то добиться, им не наскучивает учиться – наверное, потому, что любое достижение дается им с большим трудом. Чем больше затрачено усилий, тем ценнее успех. И слабоумные люди в этом отношении не исключение.

После экскурсии по школе Джон Мартинсон проводил Мэри в свой маленький кабинет и предложил кофе.

– Кто-нибудь напомнил вам Тима?

– Несколько детишек. – Мэри описала их и призналась: – Порой мне до слез жалко Тима. Он прекрасно понимает, что слаб умом! Вы не представляете, как это ужасно, когда бедняга извиняется за то, что он не целый доллар. «Мэри, я знаю, что не стою целого доллара», – говорит он, и у меня сердце разрывается.

– Судя по вашим словам, он вполне обучаем. Он работает?

– Да, в строительной бригаде. Полагаю, его товарищи по-своему добры к нему, но они также бездумно жестоки. Им нравится издевательски подшучивать над ним. Однажды они хитростью заставили его съесть экскременты. Тим плакал в тот день – и вовсе не потому, что стал жертвой обмана. Его расстроило, что он не понял шутки. Он хотел смеяться вместе со всеми! – Она невольно умолкла.