Абрамов Ерухам - Закон тайга — прокурор медведь - Исповедь

— Ну ладно-ладно, хватит. Дашь или нет?

Теперь мне было понятно, почему он так бесился, когда я вырывал у него книгу на самом интересном месте.

Прочел и еще одну книгу. А потом дал мне Толя прочесть "Спартака”. Я ее брать не хотел, потому что толстая слишком…

Спартак меня поразил. Иногда мне казалось, что это я там, и все, о чем написано, происходит со мною, вокруг меня…

На ужин я не пошел, остался в палатке. Читал до утра.

А утром сказал своему заместителю, что на работу не выйду. Позавтракал, и лег обратно с книгой.

Я и не заметил, как зашел к нам Толя. Подбегает ко мне и говорит:

— Ты что ж это. на работу не ходишь — так зачитался?!

И стал отбирать у меня книгу.

— Толик, о стань, не мешай…

Взгляды наши встретились. Секунду длилось молчание, и мы неудержимо захохотали…

Вот так я и стал азартным книгочеем. Доставал или покупал книги через надзирателей, бухгалтера. На разгрузке покупал книги у моряков. Собралась вполне приличная библиотека.

Жаль мне было с нею расставаться, но и тащить их неизвестно куда опасно. Да еще нас предупредили, что двенадцать километров придется пройти пешком, так что взял я с собою самое необходимое. Объявили, что желающие могут вещи оставить, потом их привезут за нами вслед. Я так и сделал. Взял с собою полотенце, пару бельишка, зубную щетку, шесть кусков сахара, штук десять пряников и две банки сгущенки, смешанной со сливочным маслом. Предупредил своих, чтобы на мою помощь не надеялись и посоветовал оставить свои вещи, как это сделал я. В такой путь и лишняя иголка плечи ломит.

Морозы стояли в 50–60 градусов.

Закутавшись с ног до головы во все имеющиеся теплые тряпки, мы отправились в путь. Уже через пять километров товарищи мои стали оставлять на снегу взятые с собой вещи… Мы вышли утром из Нижнеянска группой в 60 человек, а пришли в поселок Когуста к восьми вечера вчетвером. Те, кто не взял с собою вещей. Меня спасла собачья шапка с длинными ушами: как-то мы поймали собаку, мясо ее съели, а из шкуры я сшил себе шапку.

В лагерь мы пришли без конвоя: охрана отлично понимала, что в такой мороз им опасаться нечего. Да и куда было бежать?.. Конвой останавливался, разводил костер, грели консервы, пили спирт "из горла”.

56 оставшихся каторжников плелись, как могли: кто остался без ушей, кто без носа, кто без пальцев на руках…

Тех, кто превратился в кусок замороженного мяса, привезли потом на санях. Отогреть их не удалось.

В зону нас не впустили, так как там находились суки. Поселили в палатке, как и в прошлый раз. Через два дня привезли наши вещи. Мы начали разбирать и и обнаружили, что у каждого чего-нибудь недостает. У меня пропала толстая шерстяная подстилка.

Поднялся шум: мы требовали свои вещи обратно.

Подскочил начальник лагеря капитан Конев.

— Вы!.. Бога благодарите, что хоть это получили, подлецы!!

— Что?! Ты, сука, польстился на подстилку мою, тварь ненасытная!

— Вам, заключенные, такие предметы иметь не положено, — перешел Конев на официальный язык. — Вы не на курорте находитесь, а в заключении. Поэтому мы произвели конфискацию.

Высказался и ушел. Делать было нечего, говорить не о чем. Сила у них…

Как-то раз один наш товарищ, профессиональный карманник, вытащил у надзирателя из кармана письмо, полученное им из дому. Вот что писала мать сыну (привожу только самое главное…):

”Ты, сынок, пишешь, что водишь на работу 1200 заключенных врагов народа, кого милуешь, кого убиваешь, если не слушаются. Это у тебя хорошая работа, сынок, и оклад хороший ты получаешь, а вот брат твой Еремей день и ночь работает, гнет спину, а прожить никак не может. Если можешь, сынок, поговори с начальником и устрой на работу Ерему хоть на ползарплаты. Он тебе всю жизнь благодарен будет. У нас, ты знаешь, таких работ в деревне нет, а в колхозе жить стало невозможно, живем все впроголодь. Ерема твое письмо прочел и просит, чтобы ты похлопотал за него… "

В этом лагере мы задержались ненадолго. Сорок человек, и среди них и меня посадили в машины и увезли вверх по берегу Яны. В 456-и километрах находился поселок Куйга.

В этом лагере жили одни "фашисты”, как называли политзаключенных. Были там власовцы, бендеровцы, одним словом, вся мировая политика…

Через пару дней я познакомился с обстановкой в лагере и решил проверить свои зачеты: сколько накопилось у меня дней за все годы заключения. Записался на прием в спецчасть.

Начальником ее оказался армянин, с которым я уже сталкивался в поселке Эгехая. В поселке он славился своими издевательствами над заключенными.