Абрамов Ерухам - Закон тайга — прокурор медведь - Исповедь

Армянин сразу узнал меня.

— Ази! Ты как сюда попал?

Увидев его в спецчасти, я был неприятно поражен. Он понял мои чувства.

— Земляк, — обратился я к нему, — давай не будем здесь ругаться. Мы с тобой еще в Ереване в кабаке встретимся за коньяком…

— Да уж, знаю, какой ты мне коньяк припасешь. Разговаривать дальше особого смысла не было.

— Я пришел своими зачетами поинтересоваться.

Он начал что-то объяснять мне, но настолько туманно, что сходу было ясно — врет. Не желает отвечать.

С тем я и остался…

Подсчитав в уме свои зачеты, я пришел к выводу, что в лагере мне придется проторчать еще шестнадцать месяцев, но если я начну работать, как положено, то могу освободиться значительно раньше. Да и в самом деле, надоело мне все это порядком!

В голове у меня созрел любопытный план.

Вечером я отправился к бригадиру "фашистов”. Они жили рядом с нами в бараке. Познакомились быстро. Он назвался Борисом, а я представился ему под своей настоящей фамилией. Рассказал о себе.

— Ты разве еврей? — удивленно спросил он.

— Да.

Он усадил меня на нары, приготовил чайку.

Я рассказал ему, чего бы мне хотелось.

— Ты вот что, — немедленно ответил он. — Выходи завтра утром на работу. Пойдем в мастерские. Я из тебя сделаю хорошего токаря — всю жизнь будешь меня благодарить…

Когда я вернулся к себе, товарищи накинулись на меня с расспросами: куда это я ходил?

Удивлению их не было границ, когда я сказал, что с завтрашнего дня выхожу на работу к "фашистам”… "Да как же они тебя в свою бригаду приняли?”

С верхних нар донеслась чья-то глубокомысленная шутка:

— Конечно, он же еврей, а еврей всегда найдет выход из положения!

Все засмеялись, и я также. Никакой обиды я не испытывал, пусть их позубоскалят, мне не жалко.

Я лежал в постели, но не спал. Перебирал все прошедшие годы, свою скитальческую жизнь, свои муки… И чего я добился от этой бессмысленной борьбы с начальством? Ничего! Единственный способ: усердно поработать так, чтобы пошли мне зачеты "день за три”… С этими мыслями я и заснул.

Утром я пошел на завтрак в столовую. Это было в первый раз: мы старались готовить себе в палатке.

Еда была паршивая.

— Это вас так всегда кормят? — поинтересовался я.

— А что?

— С такой едой хвост отморозить можно.

Мой собеседник засмеялся.

— Ты вроде к теще на блины приехал!

— К теще не к теще, а это не кормежка.

— Там, где ты раньше был, лучше было?

— А как же.

Разговаривать было особенно некогда. Мы направились к вахте. Там встретил нас высокий круглолицый мужчина. Увидев меня, он спросил у бригадира:

— Это что у тебя за новичок в собачьей шапке?

— Да я его в бригаду принял, хочу токаря из него сделать.

— Вин не буде токарем! Бо вин из "шуриков” (шуриками на своем жаргоне политические называли воров-законников).

Я молчал. Грубить ему не стоило. Надо было поскорее освободиться, так что от меня требовались выдержка и хладнокровие. Я лишь проклинал себя, что напялил эту шапку: не будь ее на мне, я не выделялся бы… Вся бригада слышала его слова:

”из шуриков”…

Круглолицый еще и еще мерил меня взглядом, и сказал на превосходном русском, куда девался его украинский акцент:

— Давай, учи. Посмотрим, что из этого получится.

В цеху бригадир сказал мне, что встреченный — начальник оснаба базы. Все мы находимся в его подчинении. Фамилия его Мизин.

Ты правильно сделал, что смолчал. Мог бы все испортить.

Затем бригадир подозвал к себе какого-то парня.

— Миша, — обратился он к нему. — Вот тебе новенький. Учи его с самых азов. Понятно?

— Пошли! — коротко ответил Миша.

Он сразу же принялся объяснять мне устройство станка: "Это вот головка, это патрон, это передняя бабка… "

"Азы” я освоил быстро.

— Ну, а теперь за работу!

Возле станка валялось несколько прутков длиною, примерно, в три метра. Обрабатывать их было невозможно, требовалось сначала разрезать их на куски по метру каждый. Мы вдвоем приподняли довольно тяжелый пруток, вложили его через шпиндель в патрон. Зажали. Миша велел мне придерживать торчащий конец рукой. К нам подошел бригадир, велел работать на малых оборотах. Как только он скрылся, Миша переключил станок на высокую скорость. Я взялся за торчащий пруток, как велел мне "учитель”…

Станок завертелся. Вместе с ним с непреодолимой силой крутнуло и мою руку. Страшный удар обрушился на большой палец…

— Выключи, сука! — в ярости закричал я.

Станок остановился.