Юрий Гаврилов - Записки комбата

— Сашка, как я тебя рада видеть, ведь мы с тобой знаем друг друга дольше всех, мы же одноклассники! — светилась от радости Тоня.

— Ну, все, хватит обниматься, пойдем уже на причал, — смущенный Хома явно не привык к таким обожаниям.

На причале собралась толпа человек двести. Посадка еще не шла, но билетов уже не было.

— Тонь, может, перенесем поездку на завтра, а сейчас поедем к тете Ане на пироги? — предложил Сергей.

— Можно и на пироги. Они готовы, мама ждет, но мне так хочется подурачиться с вами на теплоходе, когда еще выпадет такая возможность. И выпадет ли вообще…

Решили ждать. Первым сдался Виктор:

— Не будет мест, смотрите сколько народа. Я, наверное, домой поеду, устал. Встретимся завтра, — и он направился на привокзальную площадь.

Лишь в начале двенадцатого, когда закончилась посадка, и настроение было на нуле, появились «лишние» билетики.

Опечаленные было друзья, воодушевленно ступили на борт корабля.

Такого класса трехпалубники запомнились Сибирцеву еще с детства, когда он, юным пионером, бороздил воды Волго-Балта от Вытегры до Питера. И вообще, все, что связано с водой, всегда поднимало у него настроение.

Отдали концы, и теплоход медленно отвалил от причала. Огибая высокий Кремлевский холм в разноцветных огнях подсветок, корабль выходил на фарватер.

Красочно смотрелся в лучах прожекторов возвышающийся над площадью Минина и Пожарского памятник Валерию Чкалову и сбегающая от него к воде широкая многоступенчатая лестница. Вдали белели стены мужского монастыря.

Усилился гул двигателей. Могучие белые буруны за кормой судна указывали на «полный вперед».

Опустилась ночь, поглотив все вокруг, лишь редкие огоньки за бортом говорили о том, что в этом мире существует что-то живое.

На открытой воде стало значительно прохладнее. Друзья поспешили в буфет, где тут же поняли, что к поездке надо было готовиться заранее, как сделали большинство пассажиров, сидящих за столами с принесенными с собой продуктовыми коробками.

Цены за стойкой кусались. Даже бутылка средней водки стоила семьсот рублей.

Впрочем, это были такие мелочи, что и обращать на них внимание не стоило.

Присев за стол и закусив водку лимонами, друзья, с первыми аккордами музыки выдвинулись на танцпол.

Музыка, если ее можно было так назвать, была неизвестного происхождения. Вокруг все гремело, стучало, под потолком искрилось и стреляло лазерное шоу. Мелодии, как таковой, при всем желании, заметить было невозможно. Все это называлось — дискотека двухтысячных. Но греться как-то надо было, и друзья смело ворвались в толпу молодежи. Обезьяноподобные движения туловищем, руками и ногами шли здесь на «ура». Настроение значительно поднялось, учитывая периодически пропускаемые в буфете «соточки». Тело содрогалось в конвульсиях, такой прыти Сибирцев от себя не ожидал, последний раз подобное испытывал лет двадцать назад. Окружающая их молодежь, подыгрывая разыгравшимся не на шутку дедам, заворачивала кульбиты все круче.

Повторяющийся, однообразный громкий бит, грохотал без перерывов уже добрый час. Сибирцев пытался прерваться, но у него ничего не получалось, это уже походило на массовый гипноз. Трястись просто не было сил, но ноги и руки сами выделывали удивительные кренделя. Лишь Тоне удалось выдернуть его из тесного круга.

— Ну, ты даешь! — смеялась она. — А я устала. Пойдем, постоим на палубе.

За бортом уже опустилась черная ночь. Казалось, что корабль рычит и надрывается всеми силами, но буксует на месте. Холодный, влажный ветер пробирал до костей.

— Ой, нет, — быстро сдалась Тоня, — лучше пойдем в буфет.

За столом скучал Александр.

— Ну что, молодежь, наплясались? — улыбнулся он.

— А ты, чего сбежал? — спросил его Сибирцев.

— Да сколько можно трястись. Потолкался немного, и хватит.

— Ну, тогда, наливай, — предложил ему Сергей.

— Кстати, я узнала, что на первой палубе идет дискотека восьмидесятых. Пойдем туда, это нам как-то ближе, — потянула их за руки Тоня.

Музыка первой палубы не многим отличалась от третьей, разве что поменьше было иллюминации, однояйцовый бит изредка прореживался медленными танцами, да вечер вел какой-никакой ди-джей.

Тоня тут же воспользовалась этим и увела Сергея на белый танец.

«Ну почему с возрастом так глубоко и остро все воспринимаешь?» — размышлял Сибирцев, ведя Антонину в медленном танце.

«Если бы кто-то сказал мне в мае семьдесят третьего на танцплощадке „Швейцарии“, что следующий раз я буду танцевать с Антониной ночью на борту теплохода через сорок лет, в августе две тысячи двенадцатого, интересно, поверил бы я?»