Оуэн Дэмпси - Найдите Ребекку

— Что случилось с Ребеккой? — Кассин посмотрел на него, но, казалось, не мог вымолвить ни слова. — Расскажи.

Кассин заговорил, устало и апатично:

— Они убили ее.

— Кто? Кто убил ее?

Сдерживаемые слезы прорвались наружу и потекли по его лицу. Он пытался думать о ней, но образ ее взрослой почему-то размывался, и он видел ее ребенком. Шестилетней девочкой, которую он когда-то нашел. Кристофер встал. Униформа, все, чем он стал, все, что он пытался здесь сделать, — было ради нее. Он залез в ящик стола. Бутылка виски чудесным образом уцелела. Он взял два бокала, поставил на стол и открыл наполовину пустую бутылку. Щедро налил виски. Потом достал пистолет и положил рядом с бутылкой. Кассин держал бокал перед собой, словно проверяя, что там налито.

— Давай, пей, — сказал Кристофер, по-прежнему со слезами на глазах.

Кассин поднес бокал к губам и осушил половину одним глотком.

— Ее забрали охранники в лагере.

С того момента, как Кристофер задал вопрос, прошло больше пяти минут.

— Что случилось? Когда?

— Что я здесь делаю? Это твоя месть? Почему ты просто не покончишь со мной?

— Вопросы здесь задаю я! Что с ней случилось?

Он сделал глоток виски. Напиток огнем обжег пустой желудок.

Кассин отпил из бокала.

— Это произошло в конце лета. Мы провели в лагере уже несколько месяцев. Там было не так плохо, по сравнению с местами, о которых нам рассказывали.

— А об этом лагере вы слышали?

— О нем шепотом рассказывали заключенные, которых переправили к нам. Вы, немчура, устроили здесь эпицентр убийств. Я всегда знал…

Кристофер откинулся на спинку стула.

— Что случилось? — перебил он.

— Условия в лагере были вполне терпимые. Нас кормили и заставляли работать, но не слишком изнурительно. Я вполне справлялся. — Кристофер задался вопросом, с какой работой может справляться человек, который прежде не работал никогда в жизни. — Но потом пришел новый коммандант, и все изменилось. Стали меньше кормить, начали бить. Ребекка никогда не могла остаться в стороне, если видела то, что считала… несправедливостью. — Кассин допил виски, и Кристофер налил ему еще. — Там была заключенная, тоже с Джерси. Она была из семьи, которую увезли в лагерь не из-за еврейского происхождения, а из-за участия в Первой мировой войне — дочь сержанта Хиггинса, Анна. Она была не такой сильной, как Ребекка. Один из охранников положил на нее глаз. И начал постоянно изводить ее. Отец Анны заболел, и за нее некому было заступиться. Разумеется, кроме моей Ребекки.

— Твоей Ребекки? — начал Кристофер, но заставил себя умолкнуть. — Продолжай.

— Однажды утром в конце августа охранник попытался ее изнасиловать. Ребекка шла на работу и их увидела. Крики охранника были слышны на другом конце лагеря. Он был небольшим, меньше тысячи заключенных. Охранник вышел из-за барака, держась за голову — по его пальцам текла кровь, Ребекка ударила его лопатой, которую несла. Потом мы увидели Анну, она хромала, положив руку Ребекке на плечи. Вот и все.

— В смысле, все?

— Они забрали ее. И казнили.

Кристофер замер. Слезы ушли. Его наполнили боль, сожаление и гордость. Он не чувствовал тела, словно на его месте сидел чужой человек. Только слышал, как Кассин тянется к бутылке виски. С невероятным усилием он перевел взгляд на пистолет, лежавший на столе. Он мог убить Кассина прямо сейчас. Никто бы не стал задавать вопросов. Даже наоборот, это отвело бы от него подозрения. Убийство Кассина могло бы помочь спасти остальных. Он положил руку на холодный металл пистолета. Их взгляды встретились. Кассин замер, подняв руку с бокалом.

— Ты видел, как все случилось? Как она умерла?

— Я не имел права на такие просьбы.

— Вы близко общались в лагере? Часто она меня вспоминала?

— Мы были близки. Нас объединила ненависть к деяниям твоего народа. Весь лагерь, все люди с Джерси черпали от Ребекки силы. Я не знаю, откуда она их взяла, точно не от матери. Бог знает, где она теперь…

— Я не хочу об этом слышать. Расскажи мне про Ребекку.

Кристофер взял пистолет и направил его на Кассина. Другой рукой он поднес ко рту бокал виски.

Кассин опустил свой почти пустой бокал на стол.

— Я нечасто обсуждал с ней тебя. Я не хотел о тебе слышать, и она это знала. Я мог бы соврать тебе…

— Действительно. Ты частенько поступал так раньше.

— Я слышал, как она говорит о тебе с другими заключенными. — Кассин вспотел. — Они говорили о тебе разные вещи, потому что ты немец… Но она всегда заступалась и отвечала, что национальность значения не имеет, даже в такие времена.