Александр Карнишин - На самом деле

— Вот так, приятель, — сказал негромко, кивая сам себе. — Спазм — так это у них называется теперь. А ты всё фантастику читал в детстве, выдумывал что-то… А тут, раз — спазм. И ты на месте. Ты уже в будущем, старина…

Во сне, в теплом добром сне, он видел детство и пыльную дорогу, уходящую за горизонт, и маленький горбатый синий автобус, карабкающийся к этому горизонту. В этом автобусе уезжала в далекий город его старшая сестра. А он был тогда еще совсем мелкий. И даже о фантастике он тогда еще ничего не знал.

Знал только, что в будущем будет хорошо.

Так и проснулся — с улыбкой.

— Ишь, — сказал вслух сам себе. — Спазм, понимаешь. Такая, понимаешь, штука.

И вдруг понял, что больше совершенно не боится полетов, и что надо бы и к другим внукам и внучкам съездить. Раз уж все стало так близко и так быстро.

— Нет, — сказала мама. — Больше ты меня не обманешь. Я звонила твоим друзьям. Я была в университете…

Мишка с выражением мировой скорби на лице закатил глаза, а потом посмотрел на папу, слегка ему подмигнув — мол, женщины, они такие нудные, правда? Но папа смотрел строго и одновременно грустно. Он как будто поддерживал все сказанное. И еще будто прощался. Такое было странное ощущение.

— В общем, чтобы порвать все эти связи и хоть немного заставить тебя трудиться — вот.

На стол шлепнулся конверт.

— Тут билет. Поедешь к дедушке. Ему все равно нужна сиделка, так вот ты и поработаешь. А то здесь тебе, оказывается, нигде мест нет.

— Но, мам, — попытался возразить Мишка. — Я же ходил к тебе на работу. Но там и правда нет мест.

— Сынок, — сказал папа. — Ты и ко мне на работу ходил, я узнавал. А что, в городе нет других мест? Только с родителями? Только с их авторитетом? Тебе уже не десять лет, за руку водить тебя просто некому. И потом, деньги потрачены, билет куплен, дедушка предупрежден. Помнишь дедушку?

Мишка дедушку практически не помнил. Помнил только, что городок там небольшой. Что у деда — большая белая борода. И еще сад помнил и яблоки, которые можно было рвать прямо с веток.

Впереди была унылая осень и такая же унылая зима, когда каждый день родители будут спрашивать, нашел ли он себе работу. Ну, раз не сдал сессию, раз выкинули из университета, так надо же работать! Ага, а родители тогда — зачем? Ну, это так, для смеха, конечно. Мишка и сам понимал, что нужны деньги. Без денег в современном мире — никак. Даже просто играть в правильные игры — стоило денег. А если ставить на футбол, или еще можно в карты играть… Или вот лотерея — но лотерейные билеты опять же стоили денег. А денег, сказала мама, давать не будут. Сколько заработает, столько и получит.

И так — до самой весны. Или даже дольше. Тогда, выходит, лучше уехать. Лучше еще и тем, что в провинции он, Мишка, будет просто как король — столичный житель, а не всякий там деревенский.

Поэтому он еще поломался для виду, одновременно обдумывая, что и как взять с собой, кого предупредить, что связь только в Интернете, с кем созвониться. А потом взял конверт, достал билет…

— Завтра? Завтра утром?

— А ты бы хотел через месяц? Или через два?

— Но у меня могут быть дела…

— Какие у тебя могут быть дела? Из университета выгнали. Книги ты сдал — я проверяла. На работу не устроился, то есть отрабатывать две недели не надо. Какие дела?

Мишка мог бы, конечно, порассказать о делах. Но лучше не надо. Не поймут, что надо появиться в тусовке. Надо всех предупредить. Надо сделать суровый вид уезжающего в Тьмутаракань. Надо, чтобы девчонки жалели, а пацаны жали руку и наливали пиво и вино и водку, и вообще всякие разные напитки. И это, конечно, не две недели, но…

— Ну, ладно, ладно, — примиряюще забормотал папа. — Сегодня у тебя еще половина дня целая. Позвони, напиши, предупреди. А утром я тебя сам провожу. Завтра же суббота.

Завтра была суббота. Был поезд. И почти сутки неторопливой езды среди серых полей и желтеющих рощ. Потом лес. И еще лес. И снова лес. Редкие полустанки и переезды, на которых стояло какое-то смехотворное количество автомобилей. Какие-то босоногие мальчишки, бегущие вдоль насыпи и машущие руками. Дачники на асфальтированных платформах, ожидающие своей электрички. Рыбаки в неизменных грязных брезентовых плащах и с удочками разного размера. Скучные дома чуть в стороне. Иногда вдруг яркий купол церкви на пригорке. И снова лес, лес, лес.

Мишка засыпал и снова просыпался. Делать в поезде было совершенно нечего. Интернета не было. Есть не хотелось. Хотелось лежать и дремать под монотонный перестук колес, иногда прислушиваясь к разговорам внизу.