Александр Карнишин - На самом деле

Теперь Николай Михайлович сидел в кресле возле своего выхода и ждал объявления о посадке. За высоким стеклом по широченному бетонному полю передвигались обманчиво неторопливые огромные лайнеры с разноцветным «оперением». Иногда один разбегался и вдруг взлетал, на какое-то мгновение как будто зависнув в воздухе. И все вокруг как будто замирало, а потом снова начиналось беспорядочное на вид движение.

Николай Михайлович немного боялся, но старался выглядеть уверенным и все повидавшим путешественником. Подумаешь, многотонная махина в прозрачном легком воздухе. Подумаешь, в самом деле, десять километров над поверхностью Земли. И невообразимая скорость — в десять раз быстрее его старого автомобиля. Не на десять километров в час быстрее и даже не на пятьдесят — в десять раз!

Но вот уже объявили его рейс. Сразу выстроилась очередь. А на Север-то летит не меньше народа, чем на южные курорты — отметил про себя Николай Михайлович, поглядывая на другие выходы.

Внизу их ждал автобус. Тоже огромный. Широкий, высокий, просторный. Двери закрылись раньше, чем началась толкучка. Сзади уже помигивал фарами второй — на всех мест хватит.

И поехали.

Сначала неторопливо, пропуская тележки с багажом и какие-то машины с разноцветными мигалками на кабинах. Потом вырвались на простор и прибавили скорости.

Справа оказалась целая очередь самолетов, готовящихся к взлету.

«Рулежка», — вспомнил Николай Михайлович умное слово. — «А там дальше — взлетно-посадочная полоса».

Вспоминать эти слова было легко и приятно — голова занималась почти тем же, как при разгадывании кроссвордов. Привычное дело успокаивало.

Дома он всегда покупал на неделю газет и разных сборников с кроссвордами. И новости там можно почитать, и кроссворд разгадать. Мозги должны трудиться! Хотя бы так.

Потом очередь гигантов закончилась, автобус резво летел дальше, чуть потряхивая на стыках бетонных плит. В сухой траве бродили суровые черные птицы, не обращающие внимание на рев двигателей. Вроде, не вороны. На скворцов больше похожи. Но почему черные?

Автобус обогнул поле с птицами, проехал мимо длинного бетонного забора, перевалился, притормозив через какие-то колдобины, снова прибавил. Ехать было удобно. Кондиционер гнал прохладный свежий воздух. Панорамные стекла позволяли смотреть во все стороны.

Все ехали и ехали. Им, наверное, привычно.

Николай Михайлович снова разволновался. Почему так долго? Но оглянулся, не увидел недовольства или растерянности на окружающих лицах, сделал и сам лицо спокойное и уверенное. Хотя, казалось ему, раньше, когда он еще часто летал, все было как-то ближе и все было не так.

Вот автобус еще раз повернул, проехал через березовую аллею и остановился перед невысоким зданием из голубого стекла и серого бетона. Все оживились, подхватили свои вещи и начали выходить в открывшиеся двери. Выходили — и сразу заходили в это здание, и шли куда-то вперед.

А Николай Михайлович вышел и замер на минуту, складывая в слова большие синие буквы, тянущиеся над козырьком здания: «Аэропорт», «Добро пожаловать». Это как же это?

И сразу возле него оказалась очередная симпатичная девушка:

— У вас затруднения? — спросила она.

И очень красиво улыбнулась. А Николай Михайлович посмотрел вперед, посмотрел назад и только и сказал в ответ:

— А-а-а… где же самолет?

— У-у-у, — непонятно сказала девушка и предложила пройти туда, где ответят на все вопросы.

Доктор в белом халате мерял давление, смотрел в глаза и зачем-то в уши. При этом все время что-то рассказывал. Мол, что значит та или другая проверка, что бывает в таком возрасте, конечно. А время не то, так это у вас просто часы механические — их надо вручную переводить. Вот на телефоне наверняка время уже правильное, проверьте, проверьте. Наконец, сказал уверенно:

— У вас просто был спазм. Типичная картина. Давайте я вам — укольчик легкий для снятия последствий.

Быстро кольнул. А симпатичная девушка — не та, уже другая — под руку довела Николая Михайловича до самого выхода.

— Ну, ты даешь, дед! — сказал внук. — Мы уже думали, ты потерялся где-то по дороге.

— А у меня спазм был, — беспомощно сказал Николай Михайлович, чувствуя странную слабость и непонятную обиду на что-то.

— Так это ты просто с голода, — уверенно сказал внук и повез на своей большой блестящей машине ужинать и отдыхать.

Глубокой ночью Николай Михайлович проснулся в связи с острой необходимостью. Чуть потерпел, ленясь и одновременно немного стесняясь, но потом встал, натянул в темноте брюки и тихонько выбрался в туалет. А потом в ванной, включив свет и пустив теплую воду, уперся в зеркало, рассматривая седой венчик волос вокруг розовой лысины, мешки под глазами, слегка отвисший живот…