Тони Моррисон - Любовь [litres]

– Вы ошибаетесь, – возразил Сэндлер. – Львы если с кем и спариваются, то на всю жизнь.

– Я тоже, – рассмеявшись, тихо заметил Коузи. – Я тоже.

Может, оно и так, думал Сэндлер, но это спаривание ничуть не изменило ставшие для Коузи привычными холостяцкие замашки, с которыми он после нескольких лет вольной жизни вдовца надеялся покончить, женившись на неопытной девчонке. Которую он мог бы вылепить по своему вкусу. И если бы все вышло по его плану, Коузи вполне мог бы снизить свою рыбацкую активность, ограничившись уловом, пойманным на свой крючок, а не кошелек. Сэндлер полюбил эти рыбалки. Правда, в его двадцать с небольшим ему не больно-то улыбалось приятельствовать со стариком, но коль скоро его собственный отец был очень далеко… Разумеется, беседы с Коузи мало походили на общение с родным отцом, но они быстро утратили первоначальную натянутость. Помнится, как-то, окунув ватный шарик в растопленный свиной жир, Сэндлер усмехнулся и заметил:

– Этому меня отец научил.

Коузи поглядел на наживку и спросил:

– У вас были хорошие отношения?

– Вполне.

– Он жив?

– Да. После смерти мамы уехал на север, сейчас живет у моей сестры. Старики легче уживаются с дочками. Теми проще манипулировать. – Он спохватился и поспешил сгладить неловкость, опасаясь, что его слова могли обидеть Коузи. – Я предлагал ему у нас остаться. То есть мы сейчас живем в его доме. Но он довольно-таки упрямый, хотя его можно понять.

– С отцами бывает непросто, – задумчиво произнес Коузи, вроде бы пропустив мимо ушей замечание о взаимоотношениях старых отцов и молодых дочерей.

– А у вас с отцом все было хорошо. Я слыхал, он оставил вам кучу денег. Это правда?

– Ну, ему же надо было их кому-то оставить.

– У нас с папашей тоже все неплохо, – продолжал Сэндлер. – Не в смысле денег. У него их и не было никогда, но я всегда мог на него положиться. И он знает, что в любой ситуации сможет положиться на меня.

– Я своего ненавидел!

– Неужели? – Сэндлера удивила скорее прямота собеседника, чем его признание.

– Именно так! Он умер на Рождество. Его похороны стали лучшим подарком к празднику.

Вот так они беседовали, когда оставались с глазу на глаз. Однажды Сэндлер был приглашен на знаменитый морской пикник Коузи, после которого он поклялся себе, что больше никогда не поедет снова. Не из-за собравшейся на борту компании: он стеснялся зубоскалить в присутствии белых пожилых мужчин, один из которых был к тому же вооружен; но и рядом с преуспевающими черными он тоже чувствовал себя не в своей тарелке. На яхте много смеялись, и три или четыре дамы, которые в основном и смешили всех, были милы. Но сама беседа, интонации и фальшь – вот чего он не мог вынести. Непринужденная беседа подпитывала главный обман: притворный мир на борту яхты, вытеснивший на несколько часов мир реальный только для того, чтобы позволить женщинам командовать, а мужчинам ползать вокруг них на брюхе, а черным – оскорблять белых. Но только до момента возвращения к причалу. Когда шериф мог снова нацепить на грудь свой значок и называть цветного врача «пареньком». А женщины снимали красивые туфли, потому что домой их никто не провожал. Одна женщина на том пикнике держалась чуть в стороне, не пила и была немного раздражена. Ловко пресекая все попытки заигрывать с ней, она не отпускала двусмысленных шуточек, никого не пыталась соблазнить. А когда Сэндлер стал о ней расспрашивать, Коузи изрек:

– Ты можешь жить с кем угодно, если у тебя есть та, с кем ты жить не можешь!

Ясное дело, он имел в виду ту женщину, и Сэндлер потом понял, что на фотографии, с которой был сделан огромный портрет, Коузи смотрит на нее. Когда-то этот портрет висел позади стойки портье, у Виды за спиной, потом – над кроватью Хид Коузи, и Сэндлер узнал бы где угодно это выражение лица и этот взгляд – такой же теперь появился у Ромена, взгляд, сообщающий об обладании первой в его жизни женщиной. Сэндлер знал: очень часто первое обладание так и остается последним, и не дай бог, если мальчишка сейчас прикипит душой к женщине, которой нельзя доверять.

Но это был его мужской взгляд на вещи. Вида, конечно же, истолкует все по-своему. И теперь самый главный вопрос: кто? Кто была та девушка, которая тщательно отмыла мальчику кожу и распрямила плечи? На вечеринки Ромен не бегал, всегда оставался дома, если его просили, приятелей к себе в гости не приглашал. Может быть, она старше, может быть, она взрослая, которой нечего делать весь день? Но все выходные и все вечера после школы Ромен был занят. Как же он выкраивает время для свиданий? Сэндлер задавал эти вопросы Виде, которая убеждала его поговорить с Роменом по душам.