Тони Моррисон - Любовь [litres]

Один из лоботрясов Масео стоял, подперев стенку, и ждал, пока мисс Джуниор соберется с мыслями. Он не удосужился даже сказать ей ни «Здравствуйте», ни «Чем могу помочь?», ни «Вы хотите заказать что-то конкретное?», ни какие-то другие приветственные фразы, какими принято встречать посетителей. А я просто дула на бульон и наблюдала, кто из них первым поведет себя нормально.

Она.

Вероятно, она сделала заказ для себя и подруги, потому что Кристин сама прекрасно готовит, а Хид ничего не стала бы есть в любом случае. Как бы там ни было, девушка взяла три гарнира, два мясных блюда, рисовый пудинг и шоколадный кекс. Мальчишка Масео, его, кстати, зовут Тео, ухмыляясь больше обычного, оторвался от стены, чтобы наполнить многосекционные пенопластовые контейнеры для заказов на вынос. Он небрежно наложил тушеные помидоры так, что они перевалились через край отсека и красной кляксой размазались по картофельному салату, а потом поддел вилкой кусок жаренного на углях мяса и шмякнул его поверх курицы в подливке. Я так взбеленилась при виде того, как неуважительно Тео обращается с едой, что уронила свой кусок хлеба в бульон, и он там размяк и развалился, словно комок овсянки.

Девушка не отрывала глаз от подносов с готовыми блюдами и ни разу не взглянула на Тео, а тот сверлил ее ненавидящим взглядом. И только когда он отдал ей сдачу у кассы, она посмотрела на него в упор и произнесла:

– Теперь ясно, зачем тебе группа поддержки. В одиночку твой буравчик не фурычит?

Тео бросил ей в спину ругательство, но оно прозвучало жалко в отсутствие слушателей, кроме меня. И еще долго, уже после того как дверь за ней захлопнулась, он продолжал его повторять. Типично. Молодежь даже не умеет пользоваться словами по назначению, потому что у них не так-то и много их в запасе.

Когда пришел Масео сменить сына на раздаче, прежде чем в кафетерии после церковной службы выстроится очередь, Тео стоял за кассой с отсутствующим взглядом – опять небось мысленно кидал мяч в корзину. Да еще с таким видом, будто ему только что предложили одновременно контракт с «Орландо» и «Уитиз» [23] Имеются в виду баскетбольный клуб «Орландо мэджик» и популярный бренд сухих завтраков «Уитиз». . Неплохой способ избавиться от чувства стыда. Во всяком случае, быстрый. У кого-то на это уходит вся жизнь.

А Джуниор – кого-то она мне сильно напоминает, одну знакомую из местных. Звали ее Красотка. Ну, в молодости, конечно. И очень мне сомнительно, что Джуниор или любая из нынешних прошмандовок могут с ней сравниться – у той был стиль! Мистер Коузи тоже ее знал, хотя спроси у него, он стал бы все отрицать. Только не при мне. Мне мистер Коузи никогда не врал. Какой смысл? Я знала его первую жену лучше, чем он сам. Я знала, что он ее обожал, и знаю, что она стала о нем думать, когда выяснила, откуда все его деньги. Вопреки россказням, которыми он кормил публику, его папаша, кем он вечно хвастался, пробил себе дорогу, работая информатором окружного суда. Он был из тех, на кого полиция могла всегда положиться: он им помогал вызнать, где скрывается тот или иной цветной парень, кто втихаря торгует спиртным, кто на чью землю положил глаз, о чем говорят на церковных собраниях, кто за кого агитирует на выборах, кто собирает деньги для местной школы – и всякие прочие сведения, которые очень интересовали законников округа Дикси [24] Округ Дикси находится на побережье Мексиканского залива, в северо-западной части штата Флорида. . Хорошо зарабатывая, всегда будучи в курсе событий, пользуясь благосклонностью властей на протяжении пятидесяти пяти лет, Дэниел Роберт Коузи всех держал под прицелом своих недобрых серых глаз. Чисто из жажды власти, как все полагали, потому что в жизни он не знал радости, а деньги, которые он получал за свою собачью преданность белым в общем и полиции в частности, не принесли душевного комфорта ни ему, ни его семейству. Белые прозвали его Дэнни-бой. А негры переиначили его инициалы ДРК в кличку Дурак. Он всю жизнь боготворил бумажные деньги и монеты, вечно прятал приличные ботинки от сына и приличные платья от жены и дочерей, пока не умер, оставив после себя сто четырнадцать тысяч презренных долларов. Сын решил потратить свою долю с удовольствием, не просто просадить их, а использовать на вещи, которые Дурак проклинал: на развлечения, шикарную одежду, вкусную еду, модную музыку и танцы всю ночь напролет до восхода солнца над хорошим отелем, выстроенным для всех этих радостей. Отца боялись как ночного кошмара, а сын был лучом света. Полицейские покупали услуги отца, сын откупался от полицейских. То, от чего отца с души воротило, сын принимал всей душой. Отец – скупердяй? А сын – транжира! Но щедрость не растопила лед в их отношениях с Джулией. Она происходила из семьи фермеров, которых вечно сгоняли с земли белые землевладельцы и зловредные негры. Она ужаснулась, узнав, что заработанные ее мужем деньги пропитаны кровью. Но ей не пришлось испытывать стыд слишком долго. Она родила и двенадцать лет все ждала, надеясь понять, что природа решила сделать с ее сыном: то ли отдохнуть на нем, то ли расцвести пышным цветом.