Александр Брежнев - Софринский тарантас

— Вы небось здешние?..

— Да… — улыбнулись они. — Только мы не в отпуске, а в университет приехали поступать, на факультет прикладной социологии, третий год прорываемся, и все никак…

— Да, трудноватый объект выбрали… — посочувствовал Мишка. — Я бы на вашем месте в историко-архивный или товаро-молочный рванул, там всегда добро.

Девушки, отпив из бокалов шампанского, а на столе было только оно, переглянулись, а затем, улыбнувшись, разоткровенничались:

— А мы в университет из Орла приезжаем не поступать, а отдыхать. В гостинице мест нет, а здесь всегда общагу дают и хорошо, и дешево. Документики для вида сдадим, первый экзамен на троечку свалим и живем себе под видом потерявших баллы с надеждой на вечернее поступить… Отпуск нам на работе на это дело всегда оплачивают… Так что отдыхать можно…

— А вдруг засекут?.. — в какой-то растерянности спросил Мишка, видно, он не ожидал такого.

— Не засекут… — спокойно произнесли девушки. — Мы в этом году, чтобы не «засветиться», последний раз в университет поступаем. На следующий год в другую фирму метнемся.

— А на работе разрешат каждый год уезжать?.. — не отступал Мишка. — Скажут, что же вы ездить ездите, а поступать не поступаете…

После шампанского девушки не в пример Мише закурили. Он им понравился чем-то, и они разговаривали с ним как со своим.

— А мы этой осенью уйдем на другую работу, туда, где нас не знают… — И, переглянувшись, засмеялись весело и звонко.

Миша как-то вдрызг растерялся. Орловские девушки, провинция, можно сказать, а в жизни ориентируются получше столичных дам. В горле у него пересохло. Надо было идти к своему столику, где его дожидался сок, но он почему-то медлил. Черненькая девушка с огромными штопорными клипсами под серебро понравилась ему. Миша был родом из народа, поэтому, переменив пластинку, спросил вдруг по-народному:

— Как у вас на Орловщине с продуктами?..

— Шаром покати… — грустно ответили они.

— Небось на работе заказы дают? — спросил он.

— Какие заказы… — усмехнулись они. — Мы девочки колесные, геологоразведкой занимаемся…

— Полевая кухня… — приободрился Мишка, ожидая, что вот-вот получится юмор и он развеселится вместе с ними.

— Ага, полевая кухня… — огрызнулись они. — Половина деревень неперспективных, во многих домах окна и двери заколочены, молодежи почти нет, а стариков раз-два и обчелся. Наверное, поэтому и в магазинах пусто, завоза нет…

— И чем же вы питаетесь? — не понял их он.

— Что бог даст… — вновь повеселели девушки — Колхозную картошку, ту, что посадили, с полей выкапываем и едим. А новая появится, новую точно так же с полей выкапываем. Плюс в пакетные супы зелени всякой натолкаем, вот так вот и живем…

— Жиденько… — вздохнул Мишка. Он надеялся, что выйдет шутка, а получилась грусть. «Когда же кончится эта жизнь?..» — подумал он и, как ни пытался морщить лоб, ответа на вопрос не смог найти.

— Ничего страшного… — пролепетали девушки. — Это даже лучше, когда еда бедная. Денег больше копится… У нас некоторые бабы по два раза на юг загорать ездят.

— Неужели своих мужиков у вас нет?.. — спросил Мишка и, чтобы выкарабкаться из грусти, подбросил девчонкам комплимент: — Вы такие девахи! Шик-модерн… За одну пляску в вас втюришься… Поймите правильно, говорю все это без трепа…

— Мужики у нас редкость… — и глазки у девушек приятно засияли.

Черненькая вновь понравилась Мише, и он томно вздохнул.

— Городские все нарасхват, а те, что в геологоразведке, женаты, работают вместе с бабами. Редко холостят, когда подвернется… — и черненькая, внимательно посмотрев на меня, спросила Мишку: — А что это твой друг один сидит, зови его сюда…

— Я в Читу улетаю, а он меня провожает… — объяснил Миша.

— А-а… — улыбнулась она и, приятно состроив мне глазки, с нежной обворожительностью пригубила шампанское. Чуть напряженные губы ее заблестели, затянувшись дымком, она поджала ноги и что-то шепнула на ухо своей подруге. После чего та таким обожгла меня взглядом, что небывалая дрожь пробежала по моей коже, и вместо бокала с напитком я сунул в рот вилку. Это, видимо, ее аура чувственности подействовала на меня. Миша, приподняв руку, хотел уже было подозвать меня к столику, и тогда близкое знакомство было бы неминуемым…

Но тут вдруг на все кафе вновь заиграл рок. Но не это помешало выйти мне из-за стола. Наш толстяк официант, неизвестно откуда появившийся, тактично отозвал Мишу от девушек и, подведя его ко мне, уважительно, словно он был наш старый друг, сказал: