Александр Бушков - Темнота в солнечный день

Марина, сидевшая рядом с Митей на заднем сиденье, полная впечатлений, то и дело оглядывалась, то есть поворачивала голову на разные звуки, врывавшиеся в открытые окна. К нешуточной Митиной радости, она выглядела оживленной и радостной, хотя, узнав о Митиных планах на этот его выходной, поначалу сомневалась и чуточку даже опасалась. Но когда Митя ей подробно расписал ситуацию, успокоилась и даже сказала, что придумал он здорово.

На какой-нибудь из пляжей самого Аюкана, где довольно медленное, но сильное течение и глубина, Митя, разумеется, ни за что бы ее не повез, не стал бы так рисковать. Однако, как всякий аюканский старожил, прекрасно знал, что существует еще и Тахтым. Хотя сам ехал туда впервые – в Аюкане он оказался уже отлично выучившись плавать в Миусске, как и брательник.

«Тахтым» – название сагайское, правда, что оно означает, никто толком не знал и не интересовался. Самый натуральный залив, не такой уж маленький, длиной метров в двести и шириной в двадцать, отделенный от Аюкана нешироким полуостровом, поросшим чахлым березняком (в вечернее время одно из любимых мест городской молодежи, игравшее примерно ту же роль, что Дикий Лес). Давным-давно прекрасно известно, что там в самом глубоком месте – не особенно и высокому взрослому по шейку, а высоким вообще по грудь. Поэтому обычно там купалась исключительно малышня и те, кто только учился плавать. Хорошему пловцу туда ездить считалось как бы и чуточку зазорно для репутации. Правда, было одно-единственное исключение – самый конец купального сезона, когда вода в Аюкане холодела настолько, что на пляжах оставались лишь самые стойкие моржи. А стоячая вода в Тахтыме еще долго оставалась прогретой солнцем – вот это и было то самое исключение, когда и хорошим пловцам там купаться считалось вполне приличным.

В выходные здесь народу было бы немало, но это для Мити с его скользящим графиком сегодня был выходной, а для подавляющего большинства горожан – четверг, день рабочий. По той же причине и малышни оказалось гораздо меньше, чем в выходные. Пустовато было на пляже, что Митю только порадовало – меньше найдется любопытных глаз, ведь Марина не сможет не обратить на себя внимания. Сама она, конечно, ничего не видела бы, но вот Мите были бы определенно неприятны те исполненные чуточку брезгливой жалости взгляды, какими у нас провожают слепых… Самое обидное в такой ситуации – что нет законного повода в морду дать…

Слева у дороги, возле самого пляжа, у реденькой тополевой рощицы, стояло с полдюжины мотоциклов с колясками и три машины. Вообще-то, сюда без труда можно было добраться на шестом автобусе, конечная всего-то метрах в трехстах, но едва ли не всякий владелец колес, сколько бы их ни было, автобусом пользоваться не любит – ну, когда трезвый.

Когда Инженер затормозил и выключил мотор, Митя в который раз подумал: маленькая всё же у нас деревня… Инженер остановился аккурат возле зеленого «четыреста двенадцатого» со знакомым уже номером – машина Рубенса. Отсюда было прекрасно видно, что в воде и на песке всего-то человек, пожалуй, сорок.

Все было заранее продумано и обговорено. Митя вылез со своей стороны, обошел машину, открыл Марине дверцу и просунул туда руку, держа ладонь над головой Марины. Сказал:

– Вот теперь вылезай спокойно, макушкой не стукнешься… Только все же пригибайся чуточку…

Она вылезла довольно ловко, лишь раз слегка задев затылком его руку между запястьем и локтем, встала возле машины, в том самом джинсовом платьице на пуговицах, которое Митя с нее снимал сначала в мечтах, а потом и наяву. Поворачивала голову, подставив лицо легонькому ветерку.

– Инженер, возьмешь вещички? – спросил Митя. – У меня другие заботы.

– О чем разговор, – понятливо кивнул Инженер. И подхватил скудные пожитки.

Митя, взяв Марину за руку, сказал:

– Ну вот, приступим… Прямо перед тобой – ровный песок, метров двадцать. Не как стол, конечно, его ногами изрядно изрыли, но все равно барханов нет, а уж ям и колдобин – тем более. Шагай смело. Если что, подхватить всегда успею. Все ясно?

– Так точно, ваше благородие! – Марина с улыбкой повернула к нему лицо. – Мить, я вообще-то и… в нынешнем своем состоянии немного привыкла ходить, так что не надо со мной, как с младенчиком. Справлюсь, на пляже тем более…

– Береженого бог бережет, а небереженого конвой стережет, – наставительно сказал Митя, припомнив одну из любимых поговорок Катая. – Ну, пошли?