Владимир Нестеренко - Дорога на плаху

— Вот именно. Я должна знать, — борясь с болью, сказала Лида.

В палату вошла Людмила Сергеевна.

— О чем речь, девоньки? — спросила она.

— Тетя Аня не хочет отдавать мне письмо от Игоря, — сказала торопливо Лида.

— Никаких писем, родишь, тогда хоть зачитайся, — строго сказала фельдшер. — Пошли, матушка, отсюда. Пусть роженица успокоится. Никуда ее Игорь не денется.

Лида не могла больше ни о чем думать, как о письме. На задний план отошли страхи перед родами. Что в том письме? Что хотел сообщить ей Игорь, почему возникла тревога в груди, когда говорила тетя Аня. Она добудет письмо сегодня же, не станет же Людмила Сергеевна носить его в кармане. Наверняка положит его в стол, чтобы не обронить. Стоит проследить за Сергеевной, когда она пойдет в палату к больным, быстренько проскочить в ее кабинет и найти в столе письмо. А теперь — спокойствие. Пусть фельдшерица убедится, что я нисколько не волнуюсь из-за письма, иначе бдительность Людмилы Сергеевны не усыпить. Лида не сомневалась: в письме судьбоносное сообщение, она чувствовала сердцем.

Лида, как разведчик в секрете, прислушивалась к звукам в коридоре. Они почти не доносились до ее слуха. Тогда она встала и приоткрыла дверь и стала наблюдать в щель за фельдшерским кабинетом. Она подолгу стояла в надежде на удачу. Но больница, казалось, вымерла и находилась в инопланетном мире. Лида уставала стоять, словно несла в охапке тяжелую вязанку дров, а бросить ее нельзя: дрова загремят. Она на минуту отходила от двери, садилась на кровать, затем снова шла на свою позицию. В крайней палате появился шум, двое мужиков прошли к входной двери, присели на корточки и закурили. Лида слышала их невнятный разговор и поняла, что скоро отбой, обход. Лида насторожилась. Мужики ушли, а вскоре из кабинета вышла фельдшер, в руках у нее была капельница, из кармана торчал флакон с лекарством, значит, письмо наверняка в столе. Сергеевна направлялась в палату к женщинам, которая располагалась следующей по коридору. Лида тяжело опустилась на кровать, прикрыла глаза и вовремя: Людмила Сергеевна зашла к ней, спросила о самочувствии.

— Вы мне несете капельницу? — спросила удивленно Лида?

— Нет, матушка, старушка у нас занемогла, не ест ничего, не спит. Ей поддержка. Ну а ты, я смотрю, молодцом, дремлешь. Утра, матушка, жди легкого, когда вокруг Святой Дух витает.

Лида в ответ сдержанно улыбнулась. Как только фельдшер вошла в соседнюю комнату, Лида, собрав силы, решительно прошла в кабинет. И о, удача! Письмо действительно лежало в столе. Быстро схватив его и сунув за пазуху, Лида бесшумно вернулась к себе. Сердце ее бешено колотилось, она прилегла отдышаться, собраться с силами перед неизвестностью. Но прочитать письмо она не успела. В больницу вошли какие-то люди, сделалось шумно, и через минуту в палате появилась Людмила Сергеевна и вторая роженица. Это была Наталия Рябуша.

— Ложись сюда, матушка, рядом с Лидой, — Людмила Сергеевна показала на койку напротив Лидиной, и когда пациентка улеглась с помощью своей сестры Валентины, Лида обратила внимание, что обе женщины были очень красивы и так похожи, что ошибиться в предположении нельзя.

Людмила Сергеевна приступила к осмотру новенькой. Она коротко расспрашивала. Из ответов Лида поняла, что у новенькой всего лишь семь месяцев беременности. И только однажды, Лида заметила, как Сергеевна нахмурилась. Но это было столь мимолетно, что она тут же забыла об эпизоде.

— Я думаю, у вас девочка, — на что роженица обрадовано улыбнулась и сказала:

— Спасибо, доктор, это такое счастье! Скажите об этом моему мужу.

— Непременно, матушка. Пусть готовит шампанское к рассвету. Мы свое дело выполним. Людмила Сергеевна повернулась к Валентине — сестре новенькой и сказала:

— Шла бы ты, матушка, отдыхать. На тебе лица нет, такую тяжесть несешь. Помочь ты ничем своей сестрице не поможешь, а только переутомишься. Побереги свое сердечко. Оно тебе еще пригодится.

— Будь по-вашему, Людмила Сергеевна. Только просьба одна, Костя, муж Наташи, хочет подежурить.

— Коль мужику не спится, воля ваша. Кушетка в коридоре, пусть на ней располагается, — сказала Людмила Сергеевна.

— Душа разрывается у него и дрожит, как осиновый лист на ветру, — как бы оправдываясь, сказала Валентина. — Он в Наташе души не чает, волнуется, дочку ждет, не дождется. Первенца.

Лида с трудом дождалась, когда фельдшер уйдет из палаты. Письмо жгло грудь: вдруг его хватится Сергеевна. Она вытащила его, намереваясь прочесть, но соседка сказала: