Михаил Захарин - Приговоренный к пожизненному. Книга, написанная шариковой ручкой

В тролейбасе я просидел около двух лет. Я побывал за это время почти в каждой из восьми камер. Их нумерация начиналась с 47-й и заканчивалась 39-й камерой, именно в таком порядке. Не спрашивайте меня почему.

Но вернусь к моменту, когда я оказался в камере. В эту ночь произошло немаловажное событие, которое принесло много положительных эмоций и придало мне сил. Ничего грандиозного — я просто позвонил домой. Я позвонил друзьям, я позвонил Ей…

Старый допотопный Phillips Константин прятал в банках с лечо. Телефон разбирался на две части, упаковывался в презервативы и утапливался в болгарских перцах. Самое сложное было закатывать жестяную крышку. Это нужно было делать так, чтобы закатка не отличалась от заводской. Каждый вечер и под утро это проделывалось простым ножом.

Нас шмонали по два раза в неделю, устраивали внезапные обыски, выворачивали всю камеру наизнанку. И ничего не находили. Они знали, что у нас есть телефон, но не могли его найти. Это было похоже на игру, кто кого перехитрит.

Я помню свой первый звонок. Трубу достали поздно, около часу ночи. Я знал, что мои уже все спят, но разве мог я сдержаться и не позвонить домой, услышать мамин голос? Успокоить ее, сказать, что все в порядке, что все это ненадолго, хотя на самом деле все было далеко не в порядке. Меня только что чуть не убили в Тулуне, я дважды резал себя бритвой, на моем теле множество еще не заживших ран, синяков, шрамов. Но разве мог я ей все это говорить, умножая материнскую тревогу и волнение? Не мог! Однако мне нужно было услышать ее голос. Это было вознаграждением за мое терпение, за все мои муки. Это давало мне силы, а ей — успокоение.

Первым номером, который я набрал, был дом. Сонный мамин голос раздался в трубке. Спросонья она перепутала мой голос с Витиным, но каково было ее удивление, когда оказалось, что это я. Мы поговорили, я уже не помню точного разговора (прошло много лет), потом трубку взял отец. Мы обменялись приветствиями, я попытался их успокоить, ободрить, сказал, что все нормально, свернув разговор к твердой, ни на чем не основанной уверенности, что все будет хорошо. Я верил в это искренне, потому что я держался, потому что надеялся, что другим тоже удастся выдержать. И я хотел, чтобы родители верили мне.

Когда в тюрьме, после долгой разлуки с миром, тебе в руки попадает телефон, то вопрос, куда звонить в первую очередь, даже не встает. Домой! Здесь не требуются разъяснения.

Затем я набрал брата, а после него пробежался по друзьям. И это был праздник! Это был фейерверк из эмоций и тихой радости, которая меня переполняла. Мы шутили, смеялись (я вполголоса, шепотом), обменивались новостями. Это было потрясающе: после всего, что со мной произошло, слышать родные, знакомые голоса. И я понял, что сила в человеке содержится не в физической, а в морально-волевой составляющей, которая иногда истощается. Потому что после этих разговоров я почувствовал себя сильнее и увереннее, понял, что при таких обстоятельствах я смогу всё выдержать! Я хотел бы сейчас обратиться не к кому-то конкретно, а вообще к людям, которые верят в своих друзей, в надежность мужской дружбы и в преданность друг другу, общей цели и идее. Я хотел бы сказать: не бросайте друг друга, доверяйте друг другу, цените и дорожите отношениями, будьте преданными, потому что может случиться так, что в этой жизни обесценится все, во что вы так беззаветно верили! И ничего не будет дороже, чем плечо надежного друга или товарища. Вас бросит жена, умрут родители, вы обанкротитесь, вас лишат свободы или вы заболеете. Может случиться что угодно! Но вы будете знать, что рядом есть хотя бы один надежный человек, который останется с вами до конца. В меркантильном мире, в мире цинизма, зла и предательства это уже огромная роскошь и величайшая ценность, которая будет согревать вашу душу всегда, делая жизнь осмысленной!.. Поэтому не оставляйте своих друзей! Когда у них проблемы, когда их жизнь — ад, любое ваше слово может переломить ход битвы, которую они проигрывают! Это очень важно. Я знаю, о чем говорю…

Вот и в тот вечер мне было жизненно необходимо услышать своих людей, понять, что они рядом, что верят в меня, помнят и помогают. Мне было важно это знать, когда я, обессиленный и замученный, приближался к отчаянию. Когда сутками, чтобы уберечь себя, не спал в пресс-хате. Когда валялся, избитый, с порванным горлом, на полу в УБОПе. Когда оставался один на один с безжалостной хищной тюрьмой. Мне нужно было знать, что эти люди рядом. Они были рядом. И вот сейчас их голоса слышатся из телефонной трубки, и я понимаю, что они существуют, они никуда не делись. И все сомнения, неясности, тот поганый флер лжи, который успели навесить следственные органы, — все рассеялось. И стало легко на сердце. Из-за одного телефона.