Бенджамин Вуд - Станция на пути туда, где лучше

“Нет, строго говоря, я его не увольнял. Он у нас работал неофициально, с почасовой оплатой. Я просто перестал ему платить. У нас уже был старший плотник, с неплохой ставкой, и трое временных, лучшим из них был Барни Седдон. Надо было перераспределить бюджет, и от одного я решил избавиться – от того, кто, на взгляд старшего, был слабым звеном, без кого можно обойтись, и им, увы, оказался Фрэн… Спору нет, он был недоволен. Закатил скандал у меня в кабинете… это, собственно, и не кабинет вовсе – вагончик на стоянке, где мы с режиссерами заседали… Опрокинул шкафчик для документов. Рвал и метал… Знаю я, по сути, немного. Слышал, что они с Хлоей встречались и как-то нехорошо расстались… Да, он вполне мог ревновать. Я слышал, у нее завелся другой, и если так… Честно говоря, в личную жизнь сотрудников я не вникаю. Мое дело – чтобы график съемок не срывали и из бюджета не выбивались, на то я и продюсер. Скажу одно: Хлоя была невероятно талантлива и все ее любили”.

И в протоколе записано, что мой отец был неумелым плотником и из съемочной группы его выгнали за плохую работу. Я знаю, что это неправда, но доказать ничего не могу и сам себя ненавижу за то, что мне даже сейчас не все равно.

За все время расследования имя Евы Килтер не всплыло ни разу. Ни слова о том, что случилось у нее в гримерной. Ни намека на сплетни о ней и отце. Никаких подтверждений обвинениям Хлои Каргилл. Вначале меня удивляло, почему эту часть показаний Палмера не проверили. Даже подруги Хлои ни о чем таком не упомянули, когда говорили о ее разрыве с моим отцом. Получается, не знали? А может, ничего и не было? Точно я знаю одно: просматривая свои показания, я не нашел в них ни слова о Еве Килтер. Я прослушал записи своих бесед с инспектором, надеясь, что это ошибка, но записи лишь подтверждали: это мое упущение. Я ничего о ней не рассказал, не изложил подробностей – то ли в голове помутилось от горя, то ли даже тогда я невольно пытался его выгородить.

Вот видишь? Пробел.

Одни пробелы порождают другие.

Пробелы ведут к череде “может быть”.

К примеру: может быть, Деклану Палмеру незачем было признаваться, за что он уволил моего отца, ведь в полиции ни разу и не спросили о Еве Килтер. Может быть, он действовал в интересах проекта. Или в своих личных интересах. Может быть, он щадил репутацию Евы. Может быть, он говорил правду. Может быть, за столько лет я забыл, что говорила в машине Хлоя. Может быть, по прихоти памяти в моей картине событий откуда-то взялась Ева Килтер. Может быть, мне больше не стоит полагаться на свою память. Может быть, и тебе не стоит ей доверять.

Видишь?

Потому я вынужден усомниться и во многом другом. Взять, к примеру, документы, переданные в суд. Дело о разводе, составленное маминым адвокатом за четыре месяца до нашей поездки. Предупреждения о выселении, найденные по последнему официальному адресу отца, с требованием заплатить за квартиру. Документы о передаче собственности на дедушкину ферму посторонним людям. Дедушкино завещание, откуда имя Фрэнсиса Хардести было вычеркнуто в 1990-м. Письмо врача, наблюдавшего моего отца: “Здоровье мистера Хардести было в полном порядке, но состояние духа угнетенное”.

Все вместе они весьма убедительны. И указывают на его мотивы. И все же его натура не исчерпывается этими фактами, они не вяжутся с тем человеком, которого я знал, с его хладнокровием по пути на ферму, с его непоколебимым спокойствием на стоянке, когда он держал в руке обойный нож.

Еще одна странность: когда судмедэксперты исследовали содержимое пластиковых бутылок, найденных у него в машине, в одной оказалась смесь хлорки с ацетоном – самодельный хлороформ; это его, по заключению токсикологов, вдыхали мой дедушка и Кью-Си. Когда именно решил он приготовить эту смесь? Когда мама подала на развод или еще раньше? Когда дедушка продал ферму? Когда мы ночевали в Ротвелле, в “Белом дубе”? В день, когда он заехал за мной? Или он всегда держал эту жидкость в машине в качестве растворителя?

Если верить заключению коронера, на убийства отец пошел из мести, ревности, унижения. Разлука с женой и сыном, бесконечные долги, несбывшиеся надежды, разлад в отношениях толкнули его – цитирую – “к краю пропасти, а потом и за край”. Только я не верю, что его преступления порождены были накопившимся гневом и ударами судьбы. Думаю, его злодеяния родились вместе с ним. Полагаю, все неудачи служили ему лишь отговорками – разрешением на беззакония, которое он приберегал на будущее.