Гюнтер Бройн - Буриданов осел

Затем он обрушил на нее поток клятв в любви и верности (которые здесь можно опустить), ее же охватил страх, что его любви трудности не под силу.

А потом эти постели, надувной матрац, походы в уборную, раковина в ледяной кухне, которую она каждый вечер на полчаса занимала для косметических процедур, в то время как он, обозленный ожиданием, стоял у окна, не мог даже читать, запрещал себе вспоминать Элизабет (у которой и без лосьонов и витаминизированного крема еще не было морщин), давал себе слово не показывать своего раздражения, но все же показывал, в ответ на что она на следующий вечер отправляла его умываться первым, а он потом во время ее процедур засыпал и, разбуженный ее возвращением, часами лежал без сна, ожидая подвыпивших певцов, пробуждения уборщицы Вольф и начала работы типографии и думая при этом о пустых деревенских библиотеках, о лицах своих спящих детей, школьном сочинении Петера, заносил в подспудную бухгалтерию под номером 2 неуступчивость, под номером 3 — щегольство и вместе с тем, в то же время, наряду с этим или вопреки этому неотступно мечтал о наступлении утра: о ее пробуждении, ее первых словах. Когда она спала, он не мог бороться с призрачными видениями.

Разве не было средств против них?

Было: снотворное.

Воскресная прогулка за город ясным зимним днем — вот о чем она мечтала. Как ни странно! «С каких пор тебя тянет на природу? Разве ей не дано право изменяться?» — «Куда поедем?» Они уже сидели в машине под пристальным взглядом Пашке. «В Ненхаузен». — «Как прикажете, сударыня! А где это?» — «Не имею представления». Атлас автомобильных дорог лежал на заднем сиденье: Нельбен, Нельшюц, Немт, Ненкерсдорф, Ненхаузен 18-В-3, значит, на автостраду. «Нет, мне хотелось бы поехать через деревни». — «Очень хорошо!» Утреннее безлюдье делало улицы широкими. Равнодушно зияла пасть Восточного вокзала. «Что тебе приходит в голову при упоминании Штралау?» — «Путина». — «Плохо». — «А тебе?» — «Блуждания, искания» [36] «Блуждания, искания» — название романа Т. Фонтане, герои которого живут в Штралау, одном из районов Берлина. . — «Ты выиграл». Плентервальд, казалось, это уже и есть лоно природы, но потом снова потянулись новостройки, фабрики, похожие на казармы жилые дома, вокзалы, склады, огороды, черные толевые крыши, город распадался задолго до своей черты. Аэродром кичился своей бесконечностью. Голые поля разочаровывали. Справа навытяжку стояли пограничные вышки. Мирно ржавела колючая проволока. «Что тебе приходит в голову при упоминании Кляйн-Махнова?» — «Целендорф» [37] Кляйн-Махнов и Целендорф — два расположенных рядом района, первый — в Берлине, второй — в Западном Берлине. . — «Не считается». Тельтов, Штансдорф, Бабельсберг — пригороду (без города) не было конца. «Потсдам?» — «Старый Фриц» [38] Имеется в виду Фридрих II. В Потсдаме находится его бывший дворец Сан-Суси. . — «Слишком дешево. Потсдамская конференция. Два — ноль». Ветер гнал льдины по Швиловзее, они гудели и трещали у берегов, словно под водой звонили в надтреснутые колокола. Между ними плыли лебеди с реки Хафель, все еще гордые славой, которой одарил их Фонтане. Под Вердером Эрп именем Моргенштерна одержал победу над городом садов [39] Вердер славится своими садами. Во время поездки в Вердер поэт Кристиан Моргенштерн (1871—1914) создал свои первые «Песни висельника». . Бранденбург казался средневековым и современным, приятно непрусским, но сударыня не пожелала здесь остановиться отдохнуть, чтобы не дать сударю возможности освежить любовные воспоминания военных лет: ведь любовь, оставшаяся неудовлетворенной, самая длительная. Итак, дальше, в Брилов, но там ресторан закрыт из-за ветхости здания, в Радевеге — из-за инвентаризации, в Буцове — из-за бегства (восемь лет назад) хозяина на Запад, в Кецюре — просто так, без постижимых причин. Но Бецзее еще существует (Фрице Больман [40] Фрице Больман — уроженец этих мест, чудаковатый герой популярной уличной песенки. , три — один!), на севере — лед, на юге — водная гладь, неровная кромка льда разукрашена пометом пронзительно орущих птиц. В тумане Бецзее казалось морем, холодный воздух разжег щеки, девичьи волосы реяли, как знамя, на ветру, ярко полыхало пламя счастья. Был ли это ее лучший день? Да, но сотни, тысяча еще лучших дней последуют за ним. Так ли? Непременно! Торопливо и глухо били крыльями по воде взлетающие лебеди, вздох облегчения вырывался, когда они после пятидесяти, восьмидесяти метров пробежки наконец отрывались от воды. И вскоре снова приводнялись с шумом, выставив вперед грудь, толкая перед собой гребень волны. К чему такая трата сил? Верба искусно нарядилась в сережки. И все-таки приятно было снова оказаться в теплой клетке машины. «А почему, собственно, Ненхаузен?» — «Разве не ужасна мысль, что умрешь, так и не побывав в Ненхаузене?» — «Некоторые думают так о Париже, Новом Орлеане или Багдаде. Но Ненхаузен?» — «Разница в том, что не побывала я в Ненхаузене только по своей вине». А эти бесстыдные буки, сверкающие своей наготой! Они столпились на моренных грядах и враждебно уставились на болотистый луг внизу. «Как ты хочешь ехать — через Барневиц, Гарлиц или Мюцлиц? Дороги наверняка всюду одинаково плохи». — «А где пахнет чем-нибудь съедобным?» Итак, Гарлиц. Выбор был между жареной картошкой с яичницей-болтуньей и жареной картошкой с яичницей-глазуньей. Фамилия хозяйки Ляйденфрост [41] Leidenfrost ( нем. ) — можно перевести «мерзлячка». , что вполне к ней подходило. Гарлиц вызвал у него воспоминание: свадьба в Вельцове [42] «Свадьба в Вельцове» — повесть Гюнтера де Бройна. . Новые с иголочки сеялки сверкали летними красками. Телевизионные антенны впивались в облака. Коричневые поля распластались на брюхе под ветром. Ненхаузен: вокзал, дома, церковь, замок с заглохшим парком, сквозь деревья которого ускользал день. «Теперь куда?» — «Домой». Черный шелковый горизонт сужался все больше и больше. Фары машины выхватывали просветы, сквозь которые могли сбежать и они. «В Ненхаузене родилась идея Шлемиля». — «Значит, тебе нужен безносый». — «А ты продал бы свою тень?» — «Никогда!» — «Даже если бы тебе вместо этого пришлось продать машину?» — «Смотри, косуля! Могло кончиться плохо». — «За рулем у тебя другое лицо, чужое». — «Сосредоточенное». — «Самодовольное и властолюбивое». — «Ты ревнуешь к машине». — «Чем меньше дорогих вещей нужно человеку, тем он свободнее». — «Без машины этот день никогда не был бы таким прекрасным». — «А ночи еще прекрасней — без машины». — «Ты не терпишь иных богов рядом с собой, вот в чем суть». Все. Два часа длился обратный путь. Так долго они, находясь вместе, еще никогда не молчали.