Гузель Яхина - Мотылек

— Подождите! — вскинулись на задней парте. — А как?! Как взяли Казань-то?! Они ж, то есть мы ж, отсюда ее брали, с этого Острова!..

Липа Ивановна всю свою жизнь вела в школе русский язык и литературу. Она напрягла лобные мышцы, пытаясь вспомнить хоть какую-нибудь информацию об этом историческом событии в школьном курсе литературы.

— Кажется, есть легенда о том, что из Свияжска был выкопан подземный ход в центр Казанского кремля. По этому ходу русские доставили под кремлевские стены бочки с порохом и взорвали их, прорвав оборону защитников города, — неуверенно произнесла она.

Класс восхищенно загудел.

— Но! — Липучка подняла вверх строгий палец. — Это всего лишь легенда. Сами понимаете, что выкопать подземный ход длиной полтора десятка километров, да еще под такой большой рекой, как великая русская река Волга, в шестнадцатом веке было совершенно невозможно.

Дети разочарованно выдохнули.

— Так что как все было на самом деле — почитаете сами в учебнике, — закончила она, вставая из-за стола.

— Нам Роман Романыч расскажет, когда выздоровеет, — мстительно заметили с задней парты.

Липучка медленно распрямила спину, кинула долгий взгляд в окно и, ничего не говоря, чинно понесла свое некрасивое лицо из класса.

В этот миг зазвонил большой колокол. Его басистые удары, словно августовский гром, накрыли Остров. Значит, из психушки опять сбежал белый, и скоро начнется облава.

Никто на Острове этого уже не помнил, но когда-то колоколов было тридцать восемь, самого разного размера и тембра; в дни праздников с ними управлялись семь звонарей; послушать звон ехали со всей Волги. Большой колокол был главой этого разноголосого семейства, его отлили первым. А после изгнания монахов его единственного оставили жить — не сняли и даже не отняли язык. Правда, возвещал он теперь лишь об одном — о скором начале охоты на живого человека. Остальные колокола отправили в Казань на переплавку, и они давно уже стали штыками, пулями, ружьями, танками.

Услышав бой колокола, дети кинулись сначала к окну, а потом с громкими криками вон из школы. Специальным приказом Наркомвоенмора еще в тридцатые годы все взрослое островное население обязали при первых звуках тревоги поступать в распоряжение медицинского персонала лечебницы для поиска сбежавших пациентов — вплоть до их поимки. Для учителей не было сделано исключение, а это означало, что уроков сегодня уже не будет. Дети могли развлечься: принять участие в облаве. Или, если пока не хочется, понаблюдать за ней.

Мотылек решил понаблюдать. Прибежав домой, он схватил фонарик (облава могла продлиться до темноты), сунул в карман пару зачерствевших пряников и помчался к храмам.

* * *

Ива — дерево тонкое, деликатное. Листьями шумит сухо и нежно, шепотом; тихо плачет о чем-то своем, сначала девичьем, потом стародевичьем. Мотылек любил ивы, а одну из них — морщинистую, разлапистую, с тремя корявыми, смотрящими в разные стороны стволами — особенно. Ива росла у стены храмового подворья. Она была так стара, что, наверное, помнила то время, когда на Острове не было храмов. А может, совсем молодым деревцем видела и основателя поселения — царя Ивана Васильевича… Ива была очень высока. На одном из ее стволов сейчас сидел Мотылек и наблюдал за происходящим внутри подворья.

Храмы лежали перед ним как на ладони. Пять громад из рубиново-красного кирпича на вершине самого высокого холма Острова. Тридцать куполов, покрытых черной, блестящей на солнце чешуей и увенчанных строгими крестами. Громадина колокольни. Высокая кирпичная ограда, вьющаяся вокруг нарядной бесконечной лентой.

На храмовом подворье собиралось войско в белых халатах. Санитары и санитарки копошились муравьями, сначала бестолково, потом сбиваясь в кучки, отряды, постепенно упорядочиваясь и выстраиваясь в стройное вогнутое каре. В центре этого каре встал главный санитар. По огненно-рыжим волосам Мотылек узнал Любиного отца. Главный санитар отдал краткие приказания, разрубая воздух руками, — сначала в одну сторону, потом в другую, потом в третью. И армия белой рекой потекла через храмовые ворота с холма вниз, в три разных конца. Где-то там, в потоке, маршировал и одетый в белый халат дед. «Белые ловят белого », — подумал Мотылек. За воротами ожидали прибежавшие на зов колокола взрослые и дети, они присоединялись к потокам, разбавляя цвет.

А может, сбежал тот самый, не настоящий белый , который спас вчера Мотылька от деда? Вот это бы здорово!.. Мальчик даже задохнулся от этой мысли.