Геннадий Дмитриев - Девочка и кошка

Матросы осмотрели яхту, переговорили с капитаном, по-деловому, без суеты разместили всех спасённых в шлюпке, и, столкнув её в воду, запрыгнули и сами. Усевшись на кормовое сидение, один из матросов запустил двигатель, и направил шлюпку к ожидавшему их судну. Шлюпка причалила к трапу, опущенному с правого борта, и когда все пассажиры яхты и её капитан поднялись на борт, шлюпку подняли, и судно направилось в Приморск.

Судно шло слегка раскачиваясь на пологой волне, делая не менее двадцати миль в час, и Борис прикинул, что, пожалуй, к утру, они окажутся в Приморске. Он стоял у борта, и смотрел, как Песчаная коса таяла в синеватой мгле, и вскоре она вовсе исчезла из виду. Он думал о том, что приключение, начавшееся так необычно, оканчивается так мерзко и гадко. И эта девушка с улыбкой Джоконды, показавшаяся ему с первого взгляда очаровательной незнакомкой, сошедшей со страниц Грина или Блока, оказалась практичной юной хищницей, цепляющейся за любую возможность как можно лучше устроиться в жизни. Унижение человека, который благодаря своему опыту и самообладанию, спас их всех от верной гибели, она восприняла, как нечто естественное, оправданное превосходством господ над рабами. И сама ещё не принадлежа к этой элите, она готова принять как должное всё, что бы эта элита ни сотворила в отношении людей, стоящих гораздо больше, но оказавшихся по своему положению ниже, беднее. Заметив некоторую натянутость в поведении Ирины, когда сознание её не было затуманено алкоголем, Борис надеялся, что она не сможет переступить ту черту, которая отделяет честного человека от подлеца. Но она переступила её, с нежностью прижавшись к Виктору, и улыбнувшись улыбкой Джоконды, когда тот давал «свидетельские показания» против капитана.

По прибытии в Приморск Вадим взял билеты на круизный теплоход, который вечером следующего дня отправлялся в десятидневное плавание. Иван Семёнович ушёл в порт решать проблемы с ремонтом и снятием с косы повреждённой яхты. К полудню он возвратился, и по спокойному выражению его лица Борис понял — дела обстоят не так уж плохо, он рассказал, что встретил старых друзей, с которыми когда-то довелось плавать. Вадиму он доложил, что после своего возвращения из круиза, тот найдет яхту у причала вместе с его заявлением об уходе.

— И во сколько Вам это обойдется, кэп, можно поинтересоваться? — ехидно спросил Вадим.

— Да будет тебе известно, так, на всякий случай запомни, что есть ещё на свете люди, для которых не всё измеряется деньгами, и слова: дружба, честь и достоинство — ещё кое-что значат.

Вадим расплылся в сальной улыбке, и произнёс:

— Ну-ну. Считайте, Вам повезло, кэп, что у Ваших друзей остались ещё совковые принципы.

Иван Семёнович не ответил, он повернулся к Борису, протянул ему руку, и сказал:

— Ну, вот и всё, прощай, Борис, удачи тебе. Кто знает, может, когда и встретимся.

— Прощайте, Иван Семёнович, и Вам удачи, я на вокзал, надеюсь отыскать свои вещи.

Капитан ушёл, и Борис, небрежным кивком простившись с остальными, повернулся, чтобы уйти, но Ира окликнула его:

— Постойте, не обижайтесь на нас. Она подошла к нему и улыбнулась, улыбнулась той загадочной улыбкой, как и при первой встрече, у подножки вагона.

— Вы с ними? — спросил Борис.

— А с кем же ещё? Мир жесток, и нельзя упускать то, что уже наметилось, появилась реальная возможность устроиться в этой жизни, Виктор богат, и кажется, он неравнодушен ко мне.

— Но Вы понимаете, что Вы предали капитана?

— Да, ладно, ведь всё обошлось. Ему не придётся продавать квартиру.

— А Вы? Вы хоть понимаете, что заплатили честью и достоинством за возможность устроиться в жизни?

— А что они значат, честь и достоинство, когда вокруг только бедность, нищета? А тут такой шанс, другого может и не быть, да я ведь ничего не сделала, в сущности. Ничего не сказала, когда они разводили капитана на деньги. Таков уж мир, и ничего тут не поделаешь.

— Но есть и другой мир, есть Иван Семёнович и его друзья, есть люди, для которых: честь, достоинство, дружба — не пустые слова.

— Я сделала свой выбор.

— Тогда прощайте.

Борис ушёл. Он поднимался по пыльной улице, по обеим сторонам её росли платаны, сплетая свои ветви над дорогой, низкий, покрытый пылью кустарник отделял от проезжей части тротуар. Улица петляла, поднимаясь вверх, наконец, она выровнялась, и уткнулась в площадь, на которой сквозь ветви платанов проступало увенчанное шпилем здание железнодорожного вокзала. Борис вошёл в здание, и очутился в круглом зале, посередине которого в небольшом бассейне с фонтаном плавали рыбы, справа располагались билетные кассы, слева — окошко дежурного администратора, именно здесь решил Борис разузнать о путях решения своей проблемы. Женщина средних лет, дежурный администратор, выслушав Бориса, протянула ему записку, в ней был адрес, написанный ровным, красивым почерком.