Игорь Фёдоров - Отсчёт пошел!

Когда Таня увидела эту девочку, чуть выше ростом, но похожую на нее до дрожи в коленях, то поняла, что она, Таня, похищенный ребенок. Даже не поняла, а получила еще одно подтверждение своих догадок.

Таня заканчивала третий класс, становилась все умнее, наблюдательнее и любопытнее, и эти догадки приходили к ней с такой уверенностью, с какой жонглер метает ножи в яблоко на голове ассистентки.

Начнем, пожалуй. Мама всегда, сколько Таня себя помнит, была пугливой. При каждом телефонном звонке, при каждом стуке в дверь или шуме в подъезде она вздрагивала и с опаской поглядывала на дочь. Гуляли вместе, а если маме было некогда, то она наблюдала за Таней в окно, отлучаясь на кухню не более, чем на пять минут. В детском саду воспитательницы свободно вздохнули, когда Таня пошла в первый класс — настолько «эта мамаша» их всех извела излишней заботой о дочери.

Но и в школе не было покоя — не успевала мама даже дойти до работы, а контроль за дочкой не прекращался: ты встала, ты умылась, ты поела? И это только дома. Во время уроков мама не беспокоила Таню, но имела под рукой расписание всех перемен. Звонки на сотовый стали такими частыми, что Таня однажды просто отключила телефон, за что и была отшлепана ремнем. Но на следующий день ситуация повторилась. Мать ворвалась в квартиру через двадцать минут после ухода, но ремня на вешалке не нашла. В итоге, был заключен договор — только три звонка в день (утром, в обед, перед школой и ближе к вечеру, но никак не во время перемен), а Таня не отключает телефон.

— Никогда! Слышишь, ни-ког-да!

Мысль, что мать не родная, давно не давала Тане покоя, но может это был внутренний бунт, вызванный началом взросления. И до определенного момента мамина паранойя могла объясниться легкой формой невроза, фобией или просто расшатанными нервами. Муж ушел, дочь уже подросток, постоянные конфликты с коллегами. В гробу я их видела — часто говорила мама о сослуживцах.

Но как-то, возвращаясь с классом из театра, Таня увидела эту девочку. Они были похожи, как две тропические рыбки, появившиеся на свет из соседних икринок — настолько очевидна была их схожесть. Только Таня была помладше, о чем говорила разница в росте. Девочка, идя своей дорогой, вскользь осмотрела строй школьников, ни на ком не обратив внимания. А вот Таня от изумления остановилась, не замечая, что стала помехой для ровного прежде строя третьеклассников.

Похожая девочка зашла в подъезд новой многоэтажки и, прежде чем дверь захлопнулась за ней, Таня влетела следом. Пряча лицо, она взбежала вверх на один лестничный пролет и затаилась. Учительница, упустив побег ученика, не забарабанила в дверь в подъезд, а на первом этаже открылся и закрылся лифт, загудел мотор, напряглись стальные тросы. Глядя в проем между лестничными пролетами, Таня застыла и лишь глаза бегали от второго этажа до двенадцатого, даже не представляя, какими будут ее следующие действия.

Но вот лифт остановился, на четвертом этаже между перил мелькнула фигура, послышался звук открываемого замка, хлопнула дверь и все стихло. Стало быть, четвертый. Полученная информация ровным счетом ничего не объясняла и не обещала. Чтобы доказать самой себе, что столь стремительный побег от одноклассников был, все же, обоснован, Таня на цыпочках стала подниматься по лестнице, морщась от легкого шороха туфель о ступени. И чем ближе становился четвертый этаж, тем сердце стучало сильнее, а сам поступок казался все более и более глупым. И вот она встала у той самой двери и прислушалась. В квартире было тихо, как и на всей площадке. Сложив ладони вместе и прижав губы к пальцам, Таня посмотрела на звонок. Что она скажет, увидев эту девочку и, скорее всего, свою сестру. А в том, что эта сестра, сомнений не было. Уж больно все как-то сходится и объясняется. А как они похожи!

Ну, с Богом! Наше дело правое! Таня поднесла палец к кнопке звонка и тут за ее спиной раздался щелчок замка. И без того напуганная Таня сбежала вниз по лестнице и выбежала во двор, где ее ждали удивленный класс и озабоченная учительница.

— Ты куда убежала?

— В туалет.

Посмотрев на задыхающуюся Таню и не поверив, учительница бросила взгляд на подъездную дверь и от греха подальше повела класс в школу, по пути постоянно оглядываясь назад.

Все неделю не было Тане покоя. Не время сейчас, повторяла она себе, но как же хотелось посмотреть в глаза женщине, которая считается ее матерью. Вот опять «мама» зашла в детскую, вздрогнула от шума в подъезде и прислушалась. Не иначе совесть покоя не дает. Нехорошее это дело — похищать чужих младенцев из колясок, отрывать чадо от материнской груди.